Когда без двух минут десять на столе у Алисы зазвонил телефон и, секретарша доложила о том, что на совещание пришли первые сотрудники, девушке пришлось свернуть свой рассказ и нехотя углубиться в работу. Сделать это оказалось не так просто, потому что нахлынувшие воспоминания мешали ей сосредоточиться на проблемах, о которых бойко вещали ей подчиненные. Когда двое из них сцепились в словесной перепалке, обвиняя друг друга в срыве сроков поставки груза, Алиса вскипела и, рявкнув на коллег, велела им идти и разбираться в коридор. После чего, констатировала, что совещание окончено и к вечеру она ждет подробный доклад об устранении проблем. Когда за подчиненными закрылась дверь, она вновь приступила к продолжению рассказа.
«Перед первым занятием я очень нервничала, что не могла не заметить репетиторша. Занятие мы провели прямо в ее кабинете. Надежда Николаевна сразу поставила меня на место, сказав, что на встречу к ней нужно приходить заранее. Помню, что в тот раз я не опоздала ни на минуту, поэтому и не поняла такого «наезда» в свой адрес. В течение часа оказалось, что преподавателю не нравится то, как я выгляжу, не нравится мой маникюр и макияж. Причем как именно я должна выглядеть по мнению Надежды Николаевны, я сначала даже не поняла. Да и вообще, каким образом мой внешний вид относился к усвоению программы обучения, тоже было непонятно.
Когда мы перешли к языковым предметам, то она буквально смешала меня с грязью, объявив, что я бестолочь и полная бездарность. К концу занятия мне уже хотелось плакать, и в какой-то момент, я была не в силах была проронить ни слова, ни на английском, ни на испанском, ни даже на родном русском языке. Мне казалось, что еще немного, и она меня ударит по лицу только из-за моего плохого произношения. Когда занятие, наконец, закончилось, то бросив две стодолларовые купюры на стол, я просто выбежала из кабинета. Забившись в кабинку туалета, я все же разрыдалась и минут двадцать проплакала в ней.
Вечером родители с интересом ожидали моего рассказа о первом занятии с репетитором. Предварительно я была готова рассказать им всю правду и честно признаться, что регулярные сеансы двухчасовых унижений за их же деньги — это неправильный путь к пятеркам в приложении к диплому. Увидев мое опухшее от слез лицо, родители не дали мне произнести ни слова. Они тут же принялись щебетать о том, как я измученно выгляжу и даже стали жалеть, чего я от них практически никогда не слышала. В своем диалоге они пришли к самостоятельному выводу, что Надежда Николаевна нашла ко мне подход и, мол, скоро выбьет из меня всю дурь. Если бы они знали, насколько они были правы, произнося эту фразу...
Они так радовались мыслям и моих будущих потенциальных успехах, что так и не дали рассказать о моих собственных впечатлениях от первого занятия. Вскоре, я уже сама будто бы поверила в их слова, поэтому так и не смогла сказать, что они зря потратили свои первые двести долларов. Зная характеры своих родителей-максималистов, в итоге им бы стало жаль не денег, а себя, из-за того, что вырастили такую никчемную дочь, не способную успешно учиться и развиваться. В течении всей жизни мои достижения быстро забывались ими и их тут же сменяли новые цели и наполеоновские планы цели. Короче говоря, после первого же занятия с репетитором родители представляли меня уже во главе какой-нибудь международной компании с красным дипломом в сумочке от Lоuis Vuittоn.
В такие моменты я всегда завидовала младшей сестре, с которой спрос, почему-то бы в
Чистилище или рай у каждого свой 