и продолжила: – Поэтому Вам надо быть предельно осторожной...
– Разве мне что-то угрожает? – перебила её я удивлённо.
– Несомненно, – отвечала она.
– И что же именно?
– Да весь мiр! – сказала она, обведя вокруг себя рукой с сигаретой, и, затянувшись, добавила: – Если Вы не будете меня всё время перебивать, даже когда я буду делать паузы, то я отвечу Вам на всё поподробнее.
– Простите, пани Ядвига, – ответила я и умолкла.
– Красивым, добродетельным и талантливым людям, в особенности девушкам, всегда много чего угрожает. Я тоже в молодости была такая же вот... – она опять с видимым наслаждением затянулась и продолжила: – ну, одним словом, как Вы. Вокруг меня всегда, как мухи, вились мужчины. Я ведь тоже, в своё время, была красавицей, поверьте. Только я была не червовой, как Вы, а пиковой дамой. – она снова выпустила стаю дымных колец и проговорила: – Вы спросите: «Почему я употребила такую метафору «как мухи, вились», а не, скажем, как пчёлы?», но Вы, как литератор знаете, что пчёлы вьются вокруг ароматных цветов, чтобы собрать мёд, а мухи... («Вокруг говна», – подумала я) – снова затяжка и дым, – да, да, Вы правы: я была не цветком, а именно тем, что Вы сказали...
– Я ничего не сказала! – вставила я.
– Вот и хорошо, вот и молчите, – сказала она, и это как-то не показалось мне грубым или невежливым.
я стала терпеливо ждать продолжения разговора, точнее сказать, её монолога. Пани Ядвига снова поставила одну ногу себе на шезлонг, оперлась о колено рукой с зажатою между пальцами дымящейся сигаретой, а колено другой она отвела в сторону и широко раздвинула ноги. Её лиловая орхидея опять расцвела. «Надо же, – подумала я, – в её возрасте, и у неё такая растяжка! – Мне бы сейчас так ни за что не усесться! Интересно, а сколько ей лет?». Она просила меня ничего не говорить, но перестать думать вовсе она не просила. Ядвига помолчала ещё немного, затянулась, выпустила дым и продолжила:
– Я Вас, Наташа, прошу, если не хотите себе навредить, не вздумайте ни под каким видом отдаться этому Войцеху, как бы он Вас не умолял. Если Вы всё таки сделаете это, то я перестану Вас уважать.
– Ну, что Вы, пани Ядвига, – отвечала с улыбкою я, – не беспокойтесь, у нас с ним совсем другая игра: он – влюблённый трубадур-рыцарь, а я – его «дама сердца».
– Хм, «дама сердца», – хмыкнула она без улыбки и, затушив о заклёпку шезлонга выкуренную сигарету, сказала: – я тоже много лет назад, когда мы с ним учились в институте, некоторое время была его «дамой сердца». Эта игра продолжалась недолго, и, меньше, чем через месяц он, как говорят у вас, в России: «отымел меня во все дыры», простите за столь грубый эвфемизм, но более подходящего выражения я не подберу.
Ядвига достала ещё одну сигарету и опять закурила. Солнце уже перевалило зенит и палило нещадно.
– я советую Вам, Наташа, пересесть под тень зонтика, а то обгорите, – заботливо сказала мне моя нравоучительница.
Для того, чтобы оказаться в тени зонтика, я должна была переместиться на моём шезлонге, на другую его половину, которая тогда пребывала в тени, и сесть ещё ближе к Ядвиге, как раз прямо напротив моей собеседницы и всех её «украшений». Как мне ни было лениво, я послушалась и пересела, опасаясь испортить себе несколько дней отдыха. Ядвига сделала пару глубоких затяжек и проговорила:
– Только ради Бога, Наташенька, не подумайте, что я
Василиса Прекрасная и баба Яга (Взрослая эротическая сказка) 
webmaster@3iks.ru