тихо. Правда, к утру Вовка взяв меня на руки, унёс к себе и до обеда больше не выпускал. Только к вечеру, наскоро собравшись, укутав маленького Сережу, я вышла на дорогу к рейсовому автобусу, отправляющемуся в город. Бедная моя мамочка, сокрушалась я, трясясь в полупустом автобусе. Как такая сильная и волевая женщина пошла на поводу робкого и послушного паренька и, что удивительно, искренне любящего её, превратившись в покорную бабёнку в руках повзрослевшего сына. Помню, провожая нас с гостинцами в руках, мать горестно сказала мне под ледяными порывами ветра:
– Сережа подрастёт, не удерживай возле себя. Пусть уходит и своей жизнью живёт, моей участи тебе не желаю. Он наших кровей, будет тебя, как меня Володя мытарить. Сперва в радость, потом сама с ним наплачешься, а от сердца не оторвёшь – своё родное. Пришлого мужика выгонишь, не пожалеешь, а своё чадо сил не хватит от себя оторвать. Как муж, Вовка хороший мужик, а в постели зверь лютый, а отказать не смеешь, по другим пойдёт и тебя не бросит, пока в конец не затрахает. Порода у наших мужиков, видать, такая.
– А отец у нас такой же был? Спрашиваю мать.
– Нет, тот смирный был. Сейчас таких подкаблучниками кличут. А по мне, они для семьи самые что ни на есть хорошие мужья, спокойные, непьющие, работящие. И наспех поцеловав меня и внука, запихнула в автобус, крикнув на последок, чтобы Надьку присылала иногда, а то и вместе приезжали.
* * *
– А хочешь, Шур, женой мне станешь? – Ляпнул Володька, в кромешной темноте моей спальни, прижимаясь к моему горячему бедру.
Я тогда только смеялась, что же мне бросить всё: работу, квартиру и уехать на село. Начинать всё сызнова? Мне ведь тоже родить поздно, грех идти против воли матери. Приезжай, родненький, сколь душе угодно, но лучше женись на женщине, для которой родить ещё не поздно. Позже он так и сделал, но с ребёнком у них так и не выходило.
– Ладно, – пожалела я Вовку, – давай сюда крем из той баночки на полке с книгами и намазывай как следует, только не спеши братишка, кроме тебя, с тех самых пор, там никого не было.
В общем сделали мы это тогда ещё раз, хотя уже прежней боли и страха не было. Не скажу, что у меня появилось какое-то желание продолжать подобное в дальнейшем, но потерпеть во благо любимого мужчины, было допустимо. Я даже пробовала себя в тот момент пальцами возбуждать, что немного снижало боль в прямой кишке, но как только всё закончилось, я Вовке отвесила крепкий подзатыльник, обозвав его грязным извращенцем. Что даже рассмешило его, напомнив ему свою Стешу.
– Я припомнила, как Надюха впервые потеряла свою запоздалую девственность. Тогда Вовка зашёл к нам в комнату и предложил трахнуться с ней. Надька обомлела после этих слов, решив, что Володька разводит её. И не дай Бог мать узнает, что он предложил такое без её ведома. Иначе голову оторвала бы всем троим. Мать тогда и правда ушла из дому, чтобы не смущать нас. Я призналась Надьке, что уже раньше у меня с Володей было. И что мать разрешила Вовке переспать с сестрой, как обещала, в случае если мы решим уехать в город.
Надежда долго не колебалась, узнав от меня, что Вовка давно спит с матерью, тут же забралась в постель, потребовав, чтобы я вышла из комнаты. Процесс дефлорации явно затянулся и возвращение матери домой его не ускорило. Надька оказалась слишком падкой на любовь и основательно поимела младшего брата, невзирая
Таня и Настя.2 Отдать долг. 