— Которые раздражают вас, гомосексуалистов? — Подала голос старшая любовница.
— Я не знаю, что раздражает пидоров.
— Раз уж у нас такой откровенный разговор, — вибрация её голоса, политая белым вином, вошла в резонанс с моим клитором, я сильно сжала промежность, чтобы струйка не протекла через прокладку, — где и когда я смогу полностью осознать, что я ошибалась об Эдуардах как о сплошных гомосексуалах?
— Меня устроит ваш номер в гостинице, через три часа. Презервативы с шариками или с усиками?
Его баритон перекрыл вибрацию маминого голоса, мой таз дёргался от каждого его слова, я хотела, потом вымаливая прощения у супруга и любовницы, сейчас же ему отдаться.
— Благодарю, Эдуард. Я убедилась, что вы нормальный мужчина. Счёт принесите, пожалуйста.
— Фуф. — Выдохнула... Вера. — Девочки мне нужно в дамскую комнату, кажется я описялась.
— Эх, вы, ссыкушки. Я рассчитаюсь, приду туда. Понюхаю, чем вы там обоссались.
Сжимая ягодицы, мы с Верой дошли до туалета, начали сливать в унитаз влагу. Казалось, что она никогда не кончится, мы журчали, кряхтели, расслабляя сфинктер мочевого пузыря.
— Вот он нас сделал! — Проговорила подружка. — Без члена оттрахал. Пожалуй, я перед замужеством, устрою себе девичник.
— Я не знаю, как так случилось, может он волшебник какой-то, но вот, что стало с моей прокладкой. — Я передала под перегородкой свою Олвейс, впитавшую казалось Мёртвое море. Взамен приняла такую же от подружки.
Вытерев возбуждённые губки и клитор салфеткой с запахом ананаса, я простелила свежую прокладку на перемычку трусиков, натянула их на попу. Сухой материал, чуть успокоил меня. Выйдя из кабинки, взялась за красотку, отражающуюся в громадном зеркале. Подвела ей тени, накрасила уста бледно-розовой помадой.
— Зачем ты покрасила зеркало? — Спросило меня отражение мамы.
То-то я не ощущаю губами помаду. Скорее бы домой, к мужу, в тишину и покой. Крашу уже своё лицо. Слышу журчание маминой струи в чашу унитаза, этим успокаиваюсь окончательно. Поправив изъяны макияжа на уголках глаз, осознаю себя блондинкой.
Вера задерживается, кажется откладывает личинку. Автоматический спрей пшикнул, будто тоже учуял неприятный запах. Выхожу в зал. В нём ещё мало народа, слышится работа кухни.
Зазвонил телефон.
— Па, ну наконец то. Здравствуй, любимый.
— Верочка, здравствуй. Мне полсотни осталось до Омска. Где встречаемся?
— Я перезвоню, не уточнила, где лучше встретиться.
Мама и Вера выходят одновременно.
— Папа звонил, скоро подъедет. Вер, он со стороны Новосибирска едет, где лучше встретиться?
Она достаёт смартфон, ищет что-то. Минуты три проходят, и она говорит куда ему лучше подъехать. Я забиваю точку GPS в послание для папы. Отправляю. Он уже умеет пользоваться навигатором. У Веры в авто тоже есть навигатор. Через сорок минут целую папочку в губы, жмусь к родному. Он торопится отстраниться и целует мамочку. Двое суток не виделись — верно токсикоз разрывает мошонку.
До складов добираемся через полчаса. Мужчины знакомятся, грузчики приступают к погрузке.
— Зин, погрузка займёт час. Вы собираетесь на ночь глядя выезжать? Может переночуете у нас?
— Да, Зиночка, давай переночуйте у нас! — Вера вешается на плечо мамы.
— Честно сказать я и сама так хотела, но стыдно было напрашиваться. Коль, тебе нужно отдохнуть.
— Выезжаем в шесть. — Папа, наверное, мечтал доехать до того мотеля, хорошенько оттянуться с мамочкой. Может мне тебя ублажить, родненький? Нет! Это надо сделать в нашей бане, при Павле. Так будет честно.
Павел.
Похоже я адаптировался к утренним минетам, потому что только спазм таза, разбудил меня. Правда во сне исполнительницей была Верочка, в Омске научившаяся какому-то трюку. А наяву Ника, которая, не вытерев следов спермы, поцеловала
Взяла в рот после анала 