— Дэвушка, дэвушка! Не перечьте своему кавалеру! Давайте представим, что я ваш отец. У вас сегодня день рождения и я хочу видеть свою дочурку самым прекрасным ангелом. Возражения НЕ принимаются!
Я сижу на пассажирском кресле, молча взираю на приближающийся город и понимаю, что Шота делает всего лишь мизер из того что хочет совершить сегодня. Это его праздник, это его эйфория. Старшие опять переговариваются, а я обдумываю каким образом предложить Вашакидзе завтра поехать в Гнездо. Сказать напрямую? Так мол и так, чем скорее вы зачнёте, тем лучше для вас. Но не будет ли моё заявление болезненным для супругов? Ведь они считают, что я не помню ночного визита. Или выдумать какое-то приключение, участниками которого приглашаю быть Шота и Галину.
А что? Старый скит пуст. Можно придумать миф о кладе. Даже показать фотографию, по которой мы нашли наш клад. Времени до того, как наступит обещанное застолье ещё много. Можно подготовить мамочку, папу. Прозондировать Галину. Как она отнесётся к приключению. Возможно она завтра не поедет, вдруг ей охота напоить младшенького молоком. А вот мужчина согласится.
За раздумьями я не заметила, как подъехали к громадине ТЦ. Я, не разбалованная таким величием, хожу раскрыв рот, озираю блеск стёкол, хрома. На эскалатор я впервые заношу ногу. Стою секунду, вторую, пытаюсь не промахнуться мимо ступеней. Толчок от мамы в мою попу, и я ступаю на транспортёр.
— Не волнуйся, не зажуёт. — Говорит она, сжав мою мокрую ладонь. — И сходи также решительно.
Подъёмы на следующие этажи я совершала спокойно.
— Здравствуйте, Шота Георгиевич. — Молодая женщина в строгом костюме менеджера, приветствует сначала мужчину. — Как ваша супруга... , а вот и Галина Трофимовна. Здравствуй, Галочка. — Женщины чмокают друг другу щёки. — Ты прекрасно выглядишь. Как мальчики?
— Спасибо, Света. Мальчишки у мамы. На днях заберём. Ты не разошлась с тем хохлом?
— Поехал помогать новой власти. Три месяца не слуху, не духу. Отдыхаю.
Они ещё о чём-то щебечут, а Шота повёл меня к стойкам с платьями. Понравившиеся ему расцветки и фасоны, складывал в руки продавцу.
— Верочка, пока эти примеряйте. Зиночка, вы сами выберите, что вам хочется.
Шота продолжает отбирать наряд для меня. Похоже я перемеряю всё в этом бутике. Маме легче. Она уже была в таких ситуациях, когда кавалер решал одаривать понравившуюся ему женщину. А я? Мне надеть первое понравившееся мне платье и настоять именно на нём?
Но я плохо знакома с менеджерами. Девушка, положившая отобранное на пуфик, всплёскивает ручонками и говорит: «Ой как это вам идёт! Это точно подходит вам. Но для себя бы я выбрала вот это... « И после переодевания следует, что первое было лучше тем то, а это лучше этим то. Наденьте третье... четвёртое... семнадцатое. Шота тоже участвует в критике того или иного наряда. К нему подключаются мама и Галина. Я становлюсь куклой Барби, которую девочка наряжает по своему усмотрению. Я уже устала поднимать-опускать руки, переставлять ноги. Занавес на штанге примерочной кабинки уже не закрывается даже когда я облачена лишь в бельё. Наконец выбор мужчины останавливается на плате-фонарике. Сильно приталенное, с подолом солнце-клёш. Из трёх нарядов такого фасона мне нравится цветастое платье. Топаю как капризная девочка ногами, когда меня пытаются отговорить. Сговариваемся со всеми, достигаем компромисса.
И это оказывается не всё! К этому платью не идут мои светло-коричневые чулки. Понимаю, что к чулкам не подойдёт бельё... Обречённо опускаю руки. Полтора часа на одно платье! Чулки, бельё, туфли ещё полтора.
Всё? Фиг там! Современные продавцы скооперированы в мафиозные группировки! Ваша сумочка
Сексапильная мачеха 