машина заурчала. Что-то дёрнул — машина поехала. Вожжей у машины нет, но есть чёрное колесо — его нужно крутить. Вправо для того чтобы поехать на право. Ой как просто! Приедем домой, сразу попрошусь поездить — стремян крутить не надо, четыре колеса не дадут упасть. Господи, как Ты велик! И как Ты прост!
Машина скрывается за деревьями, я впервые ступаю за запретную линию. Стой, грешница! Стой!
Разворачиваюсь. Произношу молитву благодарности скиту, взрастившему меня, Настю. Что-то щиплет в носу, какой-то сор попадает в глаза...
Тяну корову за собой. Впереди идёт мой муж, катит лисапед, и тащит упирающуюся корову, которая верёвкой привязана к механизму.
Когда выходим на дорогу, покрытую чем-то серым, впервые вижу большую машину. Она едет нам навстречу. Коровы пугаются, пытаются убежать в лес. А я не боюсь — Господь хранит, Господь карает. Но помянув Его всуе, осеняю чело крестом.
Машины попадаются не часто — Господь решил поберечь скотину. Уставшая от трудов с коровой, вижу прямую линию дороги, не скрытую лесом. ТАК далеко я никогда не взирала. Отсюда виден край Земли. Сколько до него... километров? Спрошу позже, укорю Нику за сказку о круглой Земле.
После показывается красочный штандарт. Читаю надпись. «Мотель Бейтсов». Вроде кириллица, но ничего не понятно.
И вот он, наш новый дом. Крыши в этом ските крыты чем-то волнистым, серым. Травы на них нет, торчат только каменные трубы, закопчённые дымом.
Пёс. Как давно я не видела собак. Ткнулся мокрым в мою ладошку. Я и забыла о мокрых носах псов. Василий уже разгрузил машину, ждёт у дома.
— Ника, мы с тобой, как самые сильные отведём коров к лесу, там привяжем, чтобы не убежали.
— Они ещё не доены. — Говорю устало. — Где подойники? А вот они. Настя, пошли доить.
— Ника, любимая...
— Сейчас начну, Паш. — Сразу понимает Ника, что нужно готовить трапезу. — Только пописсаю.
Павел.
Ника готовит обед, я с Василием заношу в дом продукты, которые могут пропасть. Откладываю три тушки и большой колоб (килограмма три) масла. Морозильник, доставшийся в наследство от деда Макара набивается тушками птицы, несколькими килограммами масла. Соленья, мёд относим в ледник. В нём льда нет, но всё же прохладно. Крупы и муку помещаем в лари, специально окованные железом, чтобы мыши не добрались к съестному.
К отложенным маслу и птицам ставлю стеклянную банку мёда и по банке солёных помидор и огурцов.
— Вась, вот это заберёшь себе. У нас как ты видишь этого добра навалом. Молока сейчас найду во что налить.
— Мужчины! Руки мойте. — Ника и девушки накрыли на стол.
Мы подождали пока девушки помолятся перед едой — нельзя им сейчас ломать традицию. Кушаем также молча, как и выполняли работу.
Затем советуюсь с жёнами и Василием, где держать коров. Чтобы не далеко от дома и подальше от дороги. Если в том ските территория была символически огорожена лесом, то здесь нужно искать лужайку и как-то следить за скотом.
Пока лучшее решение — загнать их в сарай и косить траву. Через дорогу в паре сотен метров есть балка, где растёт сочная трава. Косить пока там, затем огородить участок и пасти в балке скотину.
Нике, остающейся на хозяйстве поручение подобрать другую одежду для Дарьи и Насти. Перенести на чердак что считает нужным. А мы втроём, с косами и граблями на перевес, идём косить траву.
Девушки одобрив траву, снимают платки с голов.
— Даша и Настя. Я освобождаю вас от обязательного ношения платков.
— И при других мужах? — Спрашивает Настя. Она так и не привыкнет смотреть мне в лицо.
Первое изнасилование Насти 