меньше, но дом, в котором они жили тоже в руинах. Свёкор со свекровью, слава Богу, не дожили до войны. Найдя свои заначки, Марфа говорит мужчинам:
— Путин начинал это, так пусть нас кормит. Поедем жить в Россию.
С толпой покидают Украину, получают статус беженцев, подъёмные на жительство в отдалённом районе РФ.
Вера.
Котята сначала попискивали, а теперь сбившись в кучку, спят. Надеюсь, что литра молока хватит, пока доедем домой.
Через пять часов проехали Тюмень, не останавливаясь у придорожных кафе. Мамочка оказывается всю ночь не спала. Даже пирожков с рубленой печенью и луком напекла. Подтвердила моё предположение, что ночью она дважды оставляла заметки в папке «Эротика» на главном диске памяти Даниила.
Свои вопросы я задавала кратко — я его стала бояться. Своего голоса. Если раньше мечтала избавиться от колокольчиков, как их называет Пашенька, то полученный хрип не радует. Котята проснулись, начали искать в коробке место где пописсать-покакать. Мне тоже захотелось.
— Папочка, я пипи хочу. Останови.
Кругом сплошной лес. Сойти с насыпи в таком неудобном месте не реально. Через сотню метров какой-то толи съезд с дороги, толи выравненный бульдозерами взгорок. Выпрыгиваю первой и принимаю от мамы коробку с кисками. Выпускаю их на травку. Вместе с мамой идём к лесу, поручив папе следить за котятами. Присев за первым же деревом наслаждаемся естественным процессом. Комары здесь такие огромные, что могут унести в своё гнездо и там доесть.
И писк их такой же громкий. Как вой собаки. Или это действительно кто-то воет. Волки! Вот уж кто не будет церемониться утаскивать в логово — здесь съест.
— Мам, где-то волк воет.
— Слышу. — Согласилась мама. — Но это волчонок. Ты послушай, как жалобно то скулит. Коля! — Окликнула мама папу. — Котеек в коробку, возьми монтировку и иди сюда.
— Да, комары зажрали совсем. За письку парочка укусила. Чешется. — Я, не стыдясь родителей, чешу промежность.
— Пойдём в машину, намажемся гадостью от комаров. Может и письку почешем! — Добавил он хитро.
— Не балуй! — Мама погладила щетину папе.
В машине мы обмазались «Антимоскитином». По совету папы, я надела джинсы, маме пришлось натягивать на свои полные бёдра папины запасные штаны. Курточка моя опять пригодилась.
И вот мы идём в лес. У папы в руках монтировка, у мамы кривой баллонный ключ. Идём на скулёж. Метров через пятьдесят натыкаемся на мёртвую волчицу. Она попала задней лапой в капкан, видимо пыталась перегрызть её, но кровь, хлынувшая из раны, излилась полностью. Волчонок, наверное, месячный, начал шипеть, огрызаться, когда мы направились к нему. Он забился под кучу наваленных веток. Папа откидывает одну, другую...
Под ветками стоит, спрятанный от глаз какое-то устройство. Волчонок прижался к колесу механизма, попытался куснуть папину руку, но укусил всего лишь перчатку. Папа завернул его в свою робу, отдал мне.
Раскидав завал, поняли какой аппарат стоит тут.
— Где-то хозяин. — Говорю.
— Пару лет уже здесь находится квадрацикл. Не заметила разве что навал не свежий? Вот даже деревце сквозь раму проросло. Что-то стало с хозяином. Скорее всего с охотником. Попробую завести.
Папа где-то поковырялся, пощёлкал. Не сразу, но стартёр ожил, попытался раскрутить двигатель. Сдох.
— Нужно наш аккумулятор сюда притащить.
— Зачем? Поехали уже. — Говорю им.
— Ты чего? Это замечательная вещь. В хозяйстве будет бесценна.
— Кто на нём поедет? Мама? Я, как ты знаешь, не умею.
— В фуру завезём. Не боись, доча, всё будет окей.
И началось. Замечание папы разбудило во мне деловитость. Я помогала
Светлый рассказ о темной ночи 