Лёша подхватил меня, его губы приблизились к моим, соприкоснулись. Я поплыла. Если бы не Софи, раскинула бы ноги, одна больная — ерунда! Поглотила Ласканио, пожрала бы своим истомившимся «огоньком», выдоила до последней капельки, вагинальной вибрацией...
Прижимаясь к нему грудью, возбужденными сосками, я увидела взгляд Софи. Нет, он не горел ненавистью, не тлел ревностью, не рябил искрами истерики, он был застывший, как лед в холодильнике.
— Неси меня в спальню... — опомнилась я.
Снова моё сердце защемило. Да, что же это такое?!
Лёша пронёс меня мимо Софьи Павловны, я схватила её за руку, точнее скользнула по ней ладонью. Влажные глаза позвали, попросили прощения...
На руках Лёши, я откинула на кровати одеяло, он положил меня.
— Накрой и иди, Лёш... — проговорила я, отворачиваясь.
— Тань...
Он назвал меня Таней! Но ничего это не изменило...
— Иди, Лёша! Это минутная слабость. Она прошла... Иди.
Он грубо набросил на меня одеяло.
— Софи позови... — несмотря на него, буркнула я.
Лёша ушел. Я спрятала накопившуюся слезу в подушку. Наверное, он подумал: какая я динамистка! Нет, я не такая! А может и... Софи долго не было...
Я лежала минут десять. Наконец, она пришла, в шелковой пижаме — светло-розовые брючки, майка цветочным орнаментом, в виде зеленого вьюна. Обошла кровать, легла рядом, поверх одеяла.
— Лёшке подрочила — пояснила она свое долгое отсутствие. — Возбудился мальчик, — помогла. Не ревнуешь?
— Софи... — шепнула я, приблизив лицо к янтарю её глаз.
— Да...
— Кажется, я его люблю...
Возникла долгая мучительная пауза.
— Не молчи, Софи!..
— Я не мочу... Не знаю, что ответить.
— Софи, я была влюблена в его мать...
— Я догадалась.
— Ты меня призираешь, Софи?
— Что ты, Тань?!
— А я бы — призирала...
— Давай спать...
— Давай.
Уснула я быстро. Продолжительный день настолько меня утомил, что, как только мы замолчали, я провалилась в дрему, быстро сменившуюся крепким, почти мертвым сном. Мне снились, то Лёша, то Софи, то оба... Проснулась, когда они целовались. В смятении открыла глаза...
Софи лежала ко мне спиной, спала, тихонько посапывала. Её светло-розовые брючки были припущены, — верхняя часть бархатной попы предоставлена моему взору. Если бы на Софи не было пижамы, я бы так не завилась. Я догадалась, что она, то ли во сне, то ли перед сном, мастурбировала, так и уснула.
Обняла. Сонная Софи пропустила мою ладонь к своей промежности, я нашла её большой клитор...
Она стонала в полусне. Я прижалась к ней и шепнула:
— Я люблю тебя... Рокси...
Софи замерла, сильно сжав мою ладонь вульвой, бедрами, содрогнулась...
И прошептала:
— И я тебя...
— Ты проснулась?
— Ещё не знаю, Тань.
— Я в туалет... и в ванную...
Софи обернулась, отпуская мою руку из влажного плена.
Твоя мать должна знать 
webmaster@3iks.ru