— Да, нет, Тань... Страшно, когда сомневаешься, — я не сомневалась. Влюбилась!
— Софи...
— Да...
— Я никогда не видела, как женщина мастурбирует. Себя — не считаю.
— Ты и сейчас не видела. Приедем, покажу, если хочешь.
Не зная ответа, я лишь пожала плечами. Из разряда неприемлющих, я попала в сомневающиеся. Не влюбилась же! Пока не влюбилась...
Я смогла рассказать Софи про Лёшу — она не отобьет. Получается, изменяю ей с Лёшей, — Лёше с ней?! Дальнобойщику, и с ней, и с ним! Ещё я изменяю Природе!
Что-то я запуталась, заблудилась. Или заблудила? Нет, запуталась!
— Приехали...
Припарковав у жилого дома, Софья Павловна остановила «Ситроен» возле крыльца, перестроенной квартиры первого этажа, с вывеской на козырьке: «Фотосалон София».
Я надула щёки, выдохнула: Приехали!..
Глава семнадцатая.
В фотосалоне стояла тишина, Софья Павловна его открыла при мне, ни работников, ни клиентов. Меня посетила мысль: несмотря на вывеску, заведение не имело для Софи коммерческого значения. Ей не нужны были деньги, наличные на булавки, — нравилось фотографировать женщин, но ставить влечение на поток, зарабатывать на этом, она не собиралась.
Скорее Софи тратилась, тратилась безоглядно, словно жила последний день, желая им насладиться, невзирая на любые условности. И в этом неудержимом стремлении Софи к любви, я удостоилась ее внимания!
Внимание! Такое определение, чувств женщины ко мне, тоже женщине, было удобнее. Я бы сказала: удобоваримее. Боялась, признаться самой себе, что Софи в меня влюбилась!
Точно такое же чувство у меня было в шестом классе, когда я влюбилась в Веру. Да, да, в ту самую Веру, чей сын — Лёша, в моей квартире флиртует по интернету с Лукрецией.
«Интересно, что он сейчас делает?» — эту, нехорошую, мысль, я отбросила сразу. Загнала в подсознание.
В детстве, обычно, смутные представления о любви. С Верой я подружилась, посчитав свое чувство к ней крепкой женской дружбой. Именно женской, мне так хотелось ею быстрее стать, не в физиологическом плане, — Боже, упаси! стать взрослой, такой как мама, тётя Тамара. Два года мы почти не расставались, даже спали вместе.
Просто спали! Прижмемся друг к другу, пошепчемся и уснём. Но, в жизни Веры появился отец Лёши, постепенно, наши обнимашки в постели сошли на нет, а с ними и наша женская дружба.
Вера вышла замуж, а я уехала в город, поступать в медицинское училище. Больше об этом не вспоминала, не вспоминала, до того как зашла в фотосалон «София». Не знаю, что на меня нахлынуло, но неожиданно в памяти всплыло то щемящее чувство, когда Вера, познакомила меня со своим будущим мужем — таким же угрястым, как и Лёша. Отплакала, вырвала из памяти, забыла на долгие годы. И надо же — вспомнила! Признала любовью, первой любовью...
С постигшими меня сумбурными мыслями, я справилась без урона в настроении и облачка на лице. Примостив верхнюю одежду на вешалку, я прошла за Софьей Павловной по длинному коридору.
Фотосалон был оборудован из обыкновенной квартиры ещё Сталинского времени с высокими потолками, светлыми оконными проемами, широкими подоконниками. Часть перегородок было убрано, всё евроотглажено, обставлено красивой мебелью.
На стенах, меж бра в виде факелов, словно в театре висели фотопортреты красивых женщин. Но не народные актрисы, двух я узнала. Анжела, зеленоватыми, кошачьими глазами, смотрела на меня вполоборота, её шею эффектно удлиняли серьги, висюльками, пшеничные волосы, приподняты на лбу, коса накинута на плечо. Рядом улыбалась Настя — стрижка «Боб», вздернутый носик, черные омуты глаз.
Встречающих меня знакомок и незнакомок, смотревших с портретов, то искоса, то прямо и открыто, было шесть, но одна меня особенно заинтересовала. Черно-белое фото, конца семидесятых годов, молодой женщины
Преступная связь. Часть седьмая. 