тот и слушать ничего не хотел. Петро полюбил мою мать когда она была сорокалетней женщиной. И желал её увидеть снова в своем теле, а не в теле молодой девчонки Маришки, у которой груди были небольшие, да и попка тоже. — Марина Сергеевна, вы мне с допросом не поможете? Я не хочу чтобы пленный знал что мы русские. Я буду его допрашивать, а вы переводить. А то от Ханны толку мало... — Спросила у мой матери Марьяна, назвав её по отчеству. Хотя со стороны смешно было смотреть как девчонка просит другую девчонку, уважительно называя её отчество. — Да конечно помогу Марьяна. Только пусть остальные в рот "воды" наберут до времени... — ответила партизанке моя мать, вставая с травы и идя в след за Марьяной к берёзе, возле которой на земле сидел связанный дед с кляпом во рту. Вокруг него собрался весь наш отряд. И старик с удивлением рассматривал " немцев, " среди которых было семь молодых и красивых " немок". — Wie heibt Ihr Dorf? Und haben Sie in der Nähe Partisanen... (- Как назвается ваша деревеня? И есть ли у вас поблизости партизаны...?) — Марьяна кивнула Ханне головой чтобы та развязала пленного и вытащила у него кляп изо рта. А потом на чистом немецком спросила название деревни и про наличие партизан. Ученица Берии, прекрасно владела немецким, ведь её готовили для заброски в немецкий тыл. — Госпожа офицер спрашивает название вашей деревни и есть ли у вас партизаны...? — с трудом перевела моя мать. Марина хотя и подменяла в школе подругу учительницу немецкого языка. Но не говорила на нём так хорошо как Марьяна. — Жуковка наша деревня называется госпожа офицер. А партизан тут нет. — ответил Марьяне дед, и получил от неё сигарету. А Света стоявшая рядом, дала старику прикурить. И затянувшись немецкой сигаретой дед сказал, что его зовут Тимофей Кузьмин. И он знает где у них в Жуковке прячутся две комиссарши. И одна одна из них на еврейку похожа. — Gut, gut Timothy. Du hast den Dank des deutschen Kommandos verdient. Die Bolschewiki sind unsere Feinde, und wir kämpfen mit Ihnen... (- Хорошо, хорошо Тимофей. Ты заслужил благодарность от немецкого командования. Большевики наши враги, а мы с ними боремся...) — ответила деду предателю, по немецки Марьяна, а моя мать перевела. А у меня честно кулаки зачесались чтобы не врезать этому Тимохе по морде. Но трогать его сейчас было нельзя. Он должен был показать нам где прячутся женщины, чтобы спасти их. Ведь этот Тимоха способен выдать их и настоящим немцам, и тогда им придётся плохо. Эти же мысли были в голове у Марьяны, она показала деду пятьдесят рейхсмарок, но сказала что он их получит когда проведет нас в деревню и покажет место где прячутся коммисарши. — Да они в старой бане суки сидят, на краю деревни. Я было сунулся к ним, хотел вилами краснопузых заколоть. Так они в меня из пистолета шмальнули. Еле живой от них ушёл... — говорил дед Тимоха, хвалясь своими " подвигами" перед "немецкими" женщинами офицерами. Марина " переводила" его слова Марьяне играя роль переводчицы. А я смотрел на черноволосую партизанку и видел в её карих глазах приговор предателю. Не доживет этот Тимоха до вечера как пить дать. У меня тоже возникло стойкое отвращение к крестьянину способного за сигарету и пятьдесят рейхсмарок, обречь двух женщин на смерть. Да и не дед он вовсе, а мужик лет шестьдесят. Его
Удовольствие для мамы 