несли к сидевшей на стуле Марьяне, золотые и серебрянные украшения, ложа их на широкий деревянный стол стоящий перед ней. Стул нашей черноволосой атаманше, принес её ординарец Юрко, а стол с постеленной на нём белой с узорами скатертью. Вынесли на улицу родственники Нефедовы, Иван и Толик. Взяв его на время в ближайшем доме с резными вставнями и покрытой дранкой крыше. — Госпожа офицер, вот ложки золотые ещё царских времён. Сколько вы за них дадите...? — спросила у Марьяны высокая и худая как жердь баба лет сорока. За длинный подол её платья, держалась босая русоволосая девчушка. Баба вывалила на стол перед Марьяной, великолепный золотой столовый набор, состоящих из ложек и вилок разных размеров. И все они были с клеймом царского дома. Этот столовый набор мечта любого коллекционера в нашем времени. И он стоил дорого. Сидящая на стуле Марьяна в красивой форме оберлейтенанта с сигаретой в зубах, и с черным маузером заткнутым у неё за офицерским ремнём. Сразу сообразила какую ценность ей принесла высокая колхозница и не скупясь отдала ей тысячу рейхсмарок. Приличные деньги по тому времени, если учесть что на рынке в сорок втором году в том же Локте, буханка 🍞 хлеба стоила 250 рублей. Советские деньги на оккупированных территориях ходили наравне с немецкими. Но за одну рейхсмарку давали десять рублей. И таким образом население более охотно держало на руках рейхсмарки чем рубли. Обрадовавшись такой большой сумме за золото проданное немке, худая баба сбегала домой и принесла ещё узел с серебрянными подсвечниками. Очевидно сворованными её мужем в революцию в церкви. Подсвечники были толстые и тоже старинные, и Марьяна дала за них худой как жердь колхознице, десять бумажек по пятьдесят рейхсмарок. Чему та сильно обрадовалась. На эти деньги она могла жить с дочкой несколько месяцев, а для нас рейхсмарки были как макулатура. Нам они были не нужны, и мы с радостью от них избавлялись. — Ещё пару таких деревень и нам Котов с его золотом не нужен... — сказала Марьяна, сворачивая в узел скатерть лежащую на столе, вместе золотоми и серебрянными украшениями купленными у жителей села. Поток желающих обменять золото на рейхсмарки иссяк и нам можно было уходить. — Да тут килограмм пять или семь точно будет... — Оксана как бывшая торгашка подняла узел с золотом и примерно прикинула его вес. И действительно, ещё пару тройку деревень подобных Жуковке, и у нас будет двадцать кило золота. Тогда можно будет не искать Котова, а возвращаться в блиндаж. — госпожа офицер, госпожа офицер. Я же вам обещал показать дома где живут помощники партизан. Их тоже нужно всех в комендатуру забрать на допрос... — словно из под земли появился дед Тимоха и закрутился вокруг Марьяны волчком. Во время скупки золота он куда-то пропал, и мы честно про него забыли. И уже собрались уходить как этот предатель сам дал о себе знать и накликал на свою голову беду. Видя что дед вертится возле неё и не спешит идти показывать дома где живут помощники партизан. Марьяна дала ему две " бумажки" по пятьдесят рейхсмарок. И дед Тимоха чуть ли не вприпрыжку повёл её по улице. Уходя Марьяна незаметно для вертлявого Тимохи, сняла с пояса стоящего рядом Михалыча. Острый как бритва окопный 🔪 нож и сунула его в карман своих галифе. Девушка кивнула головой Ивану, своему бывшему довоенному жениху. И они вдвоём пошли вслед за предателем дедом Тимохой. А мы остались их ждать на околице села, закурив сигареты и
Ночной гость. 