Давай, Феденька, жми меня, что есть силы, не жалей, я железная леди, все выдержу, — шептала она ему на ухо стараясь не выпускать его «Мальчика» из заветного места. Он понял, что если будет миндальничать, корчить из себя не страстного, сильного и порой жестокого любовника, а этакого джентльмена «чего изволите, мисс?», то его место в жизни займет этот любовник, а джентльмен будет у нее ручной собачкой, которой разрешат лаять разве что только по расписанию. И он начал качать его так, что солдатская койка, испытанная в подобных «боях» зашаталась и стала перемещаться по полу. Но ему уже было наплевать на это. В мозгу звенела только одна команда: «Драть! Драть! Драть! До белого каления. «И он драл ее со всей силы, а когда стал выбиваться из сил от позы снизу, перевернул жену на живот, приподнял таз и так шуранул член вперед, словно забивал солидный гвоздь молотком в толстую доску. Она ойкнула, замерла, а затем почувствовав, что он в «экстазе» машинально решила помочь ему, отвечая на его «удары» своими, что позволяло члену хозяйничать на самых больших глубинах ее заветного места.
— Подлодка на максимальной глубине, — шептали его губы, а член подтверждал это усиливающими ударами. Он увеличил их частоту, как водитель автомобиля усиливая давление ноги на педаль газа, что вынуждало поршни колотиться с бешеной скоростью в чреве мотора. Они летели в пропасть любви без тормозов, и это могло окончиться какой-нибудь непредвиденной аварией, пока он не почувствовал финиш, когда его «Малыш» стал гасить пламя в жерле ее вулкана пульсирующей струей.
— Господи! Подари мне сына, — подумал он и упал на ее таз почти бездыханным. Она испугалась. Схватила со стола стакан с водой и поднесла к его губам.
— Пей, доблестный воин. Ты наславу потрудился, мой адмирал! — сказала она и стала лихорадочно обцеловывать его еще подрагивающее тело.
Он выпил воду, притянул ее к себе, крепко поцеловал в пересохшие губы и завалился в свою кровать.
Так закончился первый день пребывания его на офицерской службе в этом далеком и пока незнакомом ему гарнизоне, где жили и служили теперь его «однополчане». Степаныч не подвел молодого офицера. Не успел он с женой проснуться, как в дверь кто-то негромко постучал. Молодые уже оделись и Федор тут же открыл дверь. На пороге стоял матрос, а за ним маячила голова хитро улыбающегося Степаныча.
— Разрешите, товарищ лейтенант?
— Конечно. Заходите.
— Сейчас Вася поставит вам новые выключатели и розетки, а я вам — плиту. Глядите, какая она красавица, — он откинул верх мешка в сторону и вытащил свою чугунину. Степаныч быстро установил ее на место, подмазал по краям каким-то раствором из принесенной банки и торжественно объявил:
— Сейчас мы испытаем сей агрегат, — он нырнул за дверь и тут же появился с охапкой березовых чурок, мелких щепок и листом газеты. Все это быстро уложил в печь и чиркнул зажигалкой. Дрова занялись и от печи пошло тепло, а с ним и уют в этой новой для молодых квартире.
— Людмила Андреевна! Ставьте чайник! Сейчас будем чай пить, — весело объявил Степаныч, — а это обмыть надо, — кивнул он на гудящую печь, — чтобы хорошо работала.
— Но мне на службу пора, — глянул на часы офицер.
— Торопиться надо только при ловле блох, а служба — не медведь, в лес не уйдет, — таинственно ухмыльнулся Степаныч, — вытаскивая из кармана чекушку.
— А как же майор? Он приказал... — начал было Зуев, но Степаныч опередил его:
В каждой женщине скрыта... 
webmaster@3iks.ru