Все расселись за столом, и хозяин принялся наливать в рюмку каждого шило из бутылки.
— Ой! Воскликнула Людмила, — мы с мужем такое не пьем...
— А что же вы употребляете? — поинтересовался Касолапов.
— Разве, что вино и только по самой капельке, — добавила молодуха, сверкая белого цвета кофточкой с блестками.
— Вино, так вино, — ухмыльнулся Касолапов, наливая в стаканы немного воды из чайника, закрашивая его варением из крыжовника с небольшой добавкой «шила». Людмила взяла стакан, размешала чайной ложечкой и слегка пригубила.
— Ну, как напиток, товарищ дегустатор? — спросил хозяин, ухмыльнувшись в черные усы.
— Конечно, это не портвейн, но пить можно! — засмеялась Людмила и сказала мужу: — только осторожно и небольшими глотками. Тот фыркнул от смущения, что жена так открыто при всех им командует, но когда все подняли стаканы и рюмки, поздравляя гостей с приездом, отхлебнул только пару глотков. Наступила небольшая пауза в разговоре, пока все пили и закусывали, затем хозяин сказал:
— Расскажите, товарищ лейтенант (Федор, поправил его Зуев), а по батюшке як? — спросил Касолапов: Федорович, — ответил тот.
— Так, Федор Федорович, где учились, на ком женились и вообще подробней о себе, ведь мы чай соседи ваши.
Зуев слегка поморщился, так как не любил рассказывать о себе, но быстро изложил про отца, морского офицера, погибшего в 1942 году в Севастополе, про эвакуацию в Алтайский край, возвращение в Севастополь, учебу в Нахимовском училище, учебу в высшем училище в Питере, свою быстро оформленную в жены Людмилу, и сказал:
— А победили мы немца, потому, что в строю были настоящие воины, такие, как майор Лукьянов, мичмана Бабенко и Касолапов, и теперь служат, добросовестно выполняя свой служебный долг:
— А про нас вам откуда известно? — спросил придирчивый Касолапов.
— Майор Лукьянов просветил... — ответил лейтенант. — Вы же все вместе тут воевали.
— Молодец, лейтенант, все подметил. Лихой командир из вас получится, — добродушно улыбнулся в усы хозяин дома и налил всем по полной рюмке.
... Домой они пришли далеко за полночь. Быстро разделись и нырнули в койки.
... Он за все эти дни, которые долго тянулись в пути, так изголодался по ее мягкому белому телу, что готов был наброситься на нее со всей мужской силой. Но он сдерживал себя. Сначала гладил ее ноги и целовал их с пяток до пальцев, затем прилип губами к тайному месту между ними, и долго сосал нечто мягкое и податливое под ее частые охи и ахи, затем обцеловал пупок и всю дорожку по пути к губам, а когда она поняла, что сейчас он выпъет ее всю до дна, то тут же почувствовала, как что-то твердое заползает между ее ног, властно раздвигая в стороны мягкие ткани ее податливого тела. Затем пружины застонали от мерных но сильных качков его тела.
— Осторожно, Феденька, не упади, — стонала она, прижимая его таз к себе цепкими руками. Она еще не привыкла к нему, как к мужу, но понимала его с полуслова, а иногда по брошенному взгляду, как может понимать женщина только горячо любимого мужчину. Она сообразила, что ей надо быть тоже активной, а не лежать «бревном», чего не любят мужчины, и стала отвечать на его удары тазом своими встречными ударами, что вызывало в ее теле необыкновенно сильное чувство полового влечения к этому человеку, который связал свою судьбу с ней сразу и быстро, как это делают военные люди, выполняя поставленную боевую задачу.
В деревню_47 