А пока Тоня любовалась, иначе не скажешь, как Антон заваривает чай. Простое, казалось бы, действо, превратилось в настоящее священнодействие. Она никогда не думала, что заваривать чай может быть настоящим искусством. И когда Антон поставил перед ней большую кружку, исходящую паром, и разливающимся от неё ароматами, небольшое блюдце, с мелко наколотым иссине-белым сахаром рафинадом, она уже предвкушала то удовольствие, которое получит.
Положив на кончик языка крохотный кусочек сахара, и сделав первый глоток ароматного обжигающего напитка, она, от удовольствия, прикрыла глаза. Терпкий, с ароматом лимона и шоколадными нотками от добавленной ложечки коньяка, чай был изумительно хорош, не идя ни в какое сравнение с чаем, заваренным из пакетика. Чай как-то по особенному бодрил, при этом призывал, никуда не торопясь, просто насладиться приятными минутами.
Антон, сделав несколько глотков, наблюдал за тем, как Тоня жмурится от удовольствия, и улыбался. А затем продолжил рассказывать.
— Когда Ксюша ушла, мы недолго ещё сидели на кухне, и вскоре разошлись по своим комнатам. Я переоделся в то, в чём обычно ходил дома. Свободные шорты и футболка составляли мой обычный домашний наряд, и вот я уже стою перед дверью в спальню родителей, и, с некоторой робостью, тихонько стучусь.
Дверь открылась, отец, в коротком махровом халате, кивком головы пригласил меня войти. В спальне горел приглушённый свет. И, похоже, что ожидая меня, родители не скучали. Мама, полулёжа-полусидя, облокотилась на подушки, и только её ножки были слегка прикрыты тонким пледом, да и то, прикрыта полностью была только одна нога, вторая была обнажена на всю свою длину, и только самый уголок пледа, краешком прикрывал самый низ её живота, прикрывая самое сокровенное место. И больше ничто, ни одного клочка, не прикрывало обнажённое тело мамы, так соблазнительно выглядевшее в неярком свете прикроватных светильников.
Никакого стеснения мама не испытывала, только блеск в её глазах выдавал то, чем они только что занимались с отцом. Да и заметно топорщившийся в паху халат у отца, только подтверждал это.
Отец сел рядом с мамой, и она, гибко изогнувшись, буквально ввинтилась под его руку, и положила голову ему на грудь. Её рука скользнула под отцовский халат, и, судя по тому, как при этом стала шевелиться ткань халата, и именно там, где он поднимался эдаким шалашиком, то не было никаких сомнений, что именно делает мамина рука под халатом отца.
А отцовская рука, обняв маму, опустилась на мамину грудь, нежно стала ласкать её сосок. Что явно очень понравилась маме, и она немного сменила своё положении так, чтобы отцу было наиболее удобно это делать.
То, чем они занимались на моих глазах, их нисколечко не смущало. Вообще было похоже, что им это даже нравится, и доставляет им обоим какое-то дополнительное удовольствие, от того, что я наблюдаю за их взаимными ласками. А я во все глаза смотрел на то действо, которое происходило прямо передо мной, буквально на расстоянии вытянутой руки.
Тут папа, наконец-то вспомнил, зачем они пригласили меня в свою спальню, и не прекращая ласкать мамину грудь, продолжил свой рассказ, с того места, на котором он утром остановился.
— Мы, с мамой, вошли в большой зал. Тревожное чувство не оставляло меня ни на секунду, а только усиливалось. Решил повнимательнее присмотреться к происходящему, особо обращая внимания на различные мелочи, которые, я надеялся, помогут мне понять скрытую суть всего происходящего. И только потом принять решение, как мне надо будет действовать.
Сразу бросилась в глаза, что все женщины на этом балу, были в разной степени обнаженности. Гостьи, так же как и моя жена, были одеты в длинные плащи с капюшонами, под
Нефтяные бляди 
webmaster@3iks.ru