расследования. Когда я пришёл, она жестом пригласила меня сесть рядом с её столом, и, хотя она не была «теплой и пушистой», я заметил изменения в её поведении. Что-то, что сделало меня немного раздражительным. Прежде чем я успел что-то спросить, она протянула мне манильский конверт [14] через стол и более мягким голосом сказала:
— Знаете, Чарли, самое лучшее в этой отстойной работе — это когда я могу сказать супругу, что он всё понял неправильно и нет никаких доказательств неверности.
Мой вздох облегчения был подавлен, когда она продолжила:
— К сожалению, сейчас не один из таких случаев. Это тот случай, когда я ненавижу свою работу.
Мое сердце бешено колотилось, и мне приходилось заставлять себя дышать.
— Что касается какой-либо связи с коллегой, я не могу сказать определённо, так как я не могла ходить по зданию медицинского офиса. Тем не менее, дважды на прошлой неделе, сначала в понедельник, она уходила с работы около 13:00, предположительно на обед, проезжала два квартала до жилого комплекса и заходила в квартиру-студию. Она пробыла там чуть меньше часа, и после неё никто не вышел, поэтому я подождала, пока она уйдет, и через десять минут из той же квартиры вышел мужчина, сел в машину и уехал... Похоже, это был не тот парень, которого описал ваш друг, так как ему было около сорока лет, и у него были седые волосы. Во вторник и среду она ходила на обед с коллегой, но в четверг она следовала тому же распорядку, что и в понедельник. Опять же, она оставалась в квартире около часа, но на этот раз они ушли вместе, и прежде чем она села в машину, они обменялись более чем случайным поцелуем. Квартира находилась на первом этаже, и, в отличие от прошлого раза, в шторах было достаточно большое отверстие, чтобы я мог сделать несколько фотографий, пока они были внутри... Все относящиеся к делу данные есть в отчёте, в том числе фотографии с отметкой времени, на которых они находятся в квартире, её приход и уход, их поцелуи и его личная информация, которую я получила из его номерного знака и перекрестной проверки информации об аренде квартиры.
Она глубоко вздохнула, прежде чем заговорить снова:
— Чарли, я собираюсь дать несколько непрошенных, но хороших советов. Не открывайте конверт. Просто отдайте его своему адвокату. Если развод — это путь, по которому вы намерены пойти.
Помолчав, она продолжила:
— Но я знаю, что вы не прислушаетесь к моему совету. Я сама не послушалась, когда это случилось со мной. В каждом из нас есть какая-то мазохистская жилка, которая только усугубляет боль. Я говорю вам клише из клише, но это правда. Иногда хорошие люди совершают плохие поступки, но это не обязательно делает их плохими людьми. Сделайте себе одолжение. Сделайте это как можно безболезненнее, для себя и своей семьи. Месть съедает душу...
Она вышла из-за стола, когда я встал, пытаясь сдержать слёзы, поцеловала меня в щёку и, уже не похожая на полицейского, сказала:
— Пожалуйста, не делайте глупостей, Чарли. Я знаю, что вам больно. Я тоже была в такой ситуации, но жизнь не стоит на месте, и время лечит все раны.
***
Я вернулся в свой офис и, прежде чем открыть конверт, написал Клодин:
«У меня возникли проблемы на работе с аудитом, который должен быть представлен завтра. Я опоздаю, не жди».
Последние слова застряли у меня в горле, но их отсутствие было бы совершенно очевидно:
«С любовью, Чарли».
Думаю, что у всех нас есть мазохистские наклонности, потому что я сделал прямо противоположное тому, что рекомендовал мой детектив. Я
Высота. Маша Дерябина 