его снизу за челюсть, сдавив острыми ногтями щёки. Придвинув своё лицо вплотную к его, доцент горячо выдохнула:
— И если ты хоть одной живой душе проговоришься — хоть словом, хоть взглядом — я тебя в порошок сотру, порежу на слои микронной толщины и окрашу гемотоксилин-эозином.
Мокрым языком она облизнула парню губы с кончиком носа и легонько оттолкнула его от себя. Хмыкнув ещё раз, парень вытер сырое лицо, запахнул халат и резко шагнув к Тамаре Суреновне, притянул её к себе. Надёжно прижав её голову к своей груди, юноша резко скользнул рукой в леггинсы, сжав меж пальцами киску и тихо прорычал на ухо всхлипнувшей женщине, одновременно прижимаясь членом к её бедру:
— Будь по-твоему, но всё равно не слишком задирай нос. Будь ты хоть академиком, ты всё равно всего лишь женщина.
Толкать её он не стал, только поцеловал за ухом, вынул пальцы из её брюк и покинул аудиторию не обернушись.
Уже сев в автобус до своего дома (идти на другие пары в разукрашенной ником преподавателя футболке показалось ему плохой идеей), парень осмотрел себя и нашёл нужного пользователя в мессенджере.
— Скотина! — прилетело ему почти сразу, вместо приветствия.
— Чем я не угодил вам, Тамара Суреновна? — спросил парень и добавил в глумливый смайлик.
— У меня из-за тебя в трусах хлюпает! Мне мокро и липко, а впереди ещё три пары! — сообщение сопровождалось красными разгневанными смайликами.
— Так они же обе вводные?
— Да! И мне придётся с мокрыми трусами по всей кафедре ходить!!!
— Через сколько у тебя начнётся следующая?
— Через час. А что?
Выругавшись, парень выскочил из автобуса сквозь уже закрывающиеся двери. Он бежал сквозь метель полностью расстегнувшись, только замотав лицо и шею шерстяным шарфом, чтобы не простыть. Не переобувшись и не сдав куртку в гардероб, вбежал на шестой этаж, перевёл дыхание.
Коридор кафедры был пуст, кабинет, где Максим занимался двадцать минут назад — заперт. Снова выругавшись, парень сбросил рюкзак на пол и пошёл искать женщину по аудиториям. Не преуспев и в этом, студент заглянул сначала в лабораторию — пусто, потом в лаборантскую — заперто. Выругавшись третий раз, молодой человек хотел было уже достать телефон и возможно даже предложить ничью, но вспомнил вдруг что на этаже осталось ещё одно необследованное помещение. Макс устремился в конец коридора — одна из кабинок действительно оказалась заперта. Приложив ухо к двери туалета, парень не услышал ни шороха, как будто там замерли, боясь дышать. Вынув телефон, парень промотал разъярённые стикеры, прилетевшие за последние десять минут и отправил точку. Просто точку. За дверью вжухнула вибрация.
— Дверь открой, — сказал Максим властным голосом.
— Охренел совсем?! — по шкале от одного до десяти, возмущения и негодования в голосе было на десять миллионов.
— Если через пять секунд не откроешь, я её вырву, — пообещал студент. — Четыре. Три...
Шпингалет щёлкнул и на Макса уставились два горящих праведной яростью чёрных глаза, на раскрасившемся лице. Оттеснив преподавательницу вглубь довольно просторной кабинки (она была даже с окном), парень закрыл и запер за своей спиной дверь.
— Лигунов, ты какого чёрта здесь делаешь?! — преподавательница шипела как злая кошка.
Вместо ответа парень скинул на подоконник куртку, подхватил опешившую от мрачной решимости студента преподавательницу за бёдрами, и усадил сверху. Под слегка испуганное «Ой!» слетели с ног туфли-лодочки, леггинсы были содранны вместе с колготками быстро, грубо, но осторожно. А вот трусиков не было. Совсем.
Максим сделал полшага назад, оценивая открывшийся вид. Тамара Суреновна привстала на локтях, уперевшись затылком и лопатками в холодное стекло. Из одежды на ней остался только серый шерстяной
Окно (Окончание) 