Оглядываясь назад, я понимаю, что было глупо так думать, но когда ты молод, ты совершаешь глупые поступки, не задумываясь. К счастью для меня, во время вечеринки моя мама наблюдала за нами с Дженной всю ночь напролет.
Мы устроили вечеринку у меня дома. Ничего особенного, просто компания восемнадцатилетних девчонок бегала вокруг в плавках и бикини, готовила еду на гриле и пила сладкие жидкости, в которые мы тайком подливали алкоголь. Мама наблюдала за нами. Сначала снаружи, когда вечеринка только началась, а потом она вошла внутрь, и я почувствовал на себе взгляд ее зеленых глаз из ее спальни наверху. Дженна села ко мне на колени, и мы поцеловались один раз, а мама появилась снаружи меньше чем через минуту, чтобы спросить, не нужно ли нам чего-нибудь.
Мы ничего не хотели.
Несколько моих подруг посоветовали мне сказать моей маме, чтобы она надела бикини и присоединилась к нам, что привело к тому, что я бросил их в бассейн против их воли, но такова жизнь, когда твоя мать была милфой, а она была милфой. Когда я был моложе, до того, как осознал свою мать как женщину, я всегда говорил ей, какая она красивая, и ей нравилось это слышать. Она считала это милым, и я никогда не упускал случая напомнить ей, какой красивой она была по сравнению со всеми остальными. Потом я открыл для себя мастурбацию... и флирту с моей матерью, как называл это мой отец - не объясняя мне, что означает флирт, - пришел конец.
Моя мать была высокой и стройной, с гладкой, светло-золотистой кожей и длинными, уложенными слоями, солнечно-светлыми волосами - льняными волосами, унаследованными от ее норвежской крови, - которые почти сверкают белизной на солнце. У нее элегантные черты лица и высокие скулы, такие, какие любой фанат фэнтези, возможно, представлял себе у царственной эльфийской королевы. Она стройная и подтянутая, с плавным телом, которому не мешает стройность, присущая некоторым мамочкам, занимающимся спортом. Ее груди были чуть больше пригоршни, в то время как попка была маленькой и расширялась в стороны от бедер, как груша. Ее ягодицы были круглыми и такими же золотистыми, как и вся остальная кожа, благодаря солнечным ваннам, которые она принимала в своих "сказке о китах", микро-стрингах, о которых, я уверен, мне не положено знать, но я знал.
Я не видел ее в них, но какой мальчик хотя бы раз в жизни не рылся в ящике с трусиками своей матери? (Нормальный гребаный мальчик, я бы предположил.)
Итак, мама оставила нас, как только Дженна соскользнула с моих колен. Вечеринка продолжалась до захода солнца, когда люди начали расходиться по домам. Мы с Дженной переоделись в шорты и рубашки, а затем посмотрели фильм с моими родителями, разрезали торт в тихой церемонии за моим обеденным столом с моими близкими, а затем мы с Дженной поднялись в мою спальню. Мамины глаза следили за нами, но в основном они следили за мной, и папа подозвал нас, чтобы рассказать нам обоим, чего отец Дженны и моя мать ожидали от нас - солдатской преданности своим приказам.
— Ты ждал восемнадцать лет, - сказал папа, - Так подожди еще четыре? - Затем он понизил голос до шепота. - Хорошо учись в колледже, и, держу пари, тебе придется подождать еще всего два года.
Мы кивнули головами и пошли в мою комнату, чтобы сказать "К черту наших родителей" самым физическим способом из возможных.
Я должен был знать, что моя мать не допустит этого.
Башня Греха (Глава 8) 