Он начал медленно двигать бедрами, скользя своим горячим членом внутрь и наружу, волнуясь от великолепного ощущения, которое он испытывал, распространяясь прямо от его твердого члена к его лихорадочно жаждущему мозгу.
Джонни начал по-настоящему концентрироваться на том, чтобы трахать свою маму, в глубине души желая, чтобы это продолжалось вечно.
Люсиль была вне себя от радости. Ее мальчик был сатиром. Он был ненасытен! Он снова трахал ее, и она чувствовала, как внутри ее киски нарастает чудесное покалывание, которое наверняка захлестнуло бы ее разум, если бы она не была по-настоящему осторожна. Она почувствовала, что ее оргазм вот-вот начнется. Его твердый горячий член, трущийся о ее лоно, заставил ее застонать от дикого предвкушения ожидаемых множественных оргазмов.
Люсиль почувствовала, что они приближаются, и полюбила Джонни за то, что он сделал это для нее. - О, милый! О, детка! Оо, оо, трахни меня, детка! О, да, Боже! Трахни, трахни, трахни меня, да! Трахни меня!
Люсиль сорвалась и ускорилась. Она соскользнула с края и скатывалась в непрерывный и восхитительный оргазмический спазм, заставляющий ее тело подпрыгивать и дергаться, в то время как ее воспаленный мозг, взрывался повторяющимися вспышками ярких огней, поскольку каждая кульминация угрожала превзойти предыдущую. - Ой! О, детка! О, детка! О! Трахни меня, детка! Пожалуйста, пожалуйста, трахни меня! Жестко! Трахни меня хорошенько! Оо, ииииии!
Люсиль не могла угнаться за своим сыном! Джонни собирался выебать ей до беспамятства, а она позволяла ему это делать. Не только позволяла, но и фактически поощряла его. Боже, да! Она надеялась, что он будет трахать ее, пока она не сойдет с ума! Это было так, так, хорошо.
Джонни действительно засовывал свой член в свою маму! Он давал ей все, что мог, и после того, как прижался ртом к ее прекрасному задыхающемуся ротику, он так же хорошо трахнул ее языком в рот. Он только жалел, что у него нет еще 10 сантиметров члена и языка тоже. Он хотел засунуть их оба глубоко в каждую ее дырочку.
— Да, мам! О, да, да, да! Я кончаю, кончаю! Блядь, кончаю, кончаю, кончаю! О Боже! Трахни свою горячую, влажную, обжигающую киску, мам! Я трахаю твою сладкую, горячую киску, мам, о да! О, Боже! О, блядь, блядь, блядь, блядь!
Джонни почувствовал, как его член взрывается всплеском за всплеском, заливая разгоряченную киску его мамы струей за струей своей горячей брызжущей спермы, удивляясь, что он выстреливает ее глубоко в ее теплый влажный живот, возможно, прямо в ее лоно. Он надеялся на это. Джонни хотел бы забраться прямо туда, где был его член, и лизать и посасывать ее восхитительную сливочную влагу изнутри. Будь его воля, он бы глотал мамин Божественный нектар всю оставшуюся жизнь.
— О, мама! - выдохнул Джонни: - О, великолепная мама! О, я люблю тебя, мама! Я люблю тебя больше всего на свете, мама! - Джонни рухнул на горячее и потное тело своей мамы, полностью измотанный лучшим трахом, который у него когда-либо был. Это продолжалось гораздо дольше, чем раньше, и он наслаждался дополнительным временем.
Он лежал и задыхался, а его рот все еще был прижат к ее рту, и он разделял ее прерывистое дыхание, время от времени облизывая ее приоткрытые губы, исследуя задыхающиеся рты друг друга.
Люсиль чувствовала себя такой восхитительно слабой, что подумала, что могла бы просто лежать там, где была, всю оставшуюся жизнь! - По крайней мере, остаток ночи в любом случае, - улыбнулась она про себя. Ей нравилось чувствовать, как член ее сына извергает свою горячую сперму в
Попрыгунья-стрекоза 
webmaster@3iks.ru