я поцелую ее. Мама тихо застонала, и, хотя она пыталась этого не делать, я почувствовал, как она сопротивляется моей эрекции.
— Нет, Сережа, не сейчас, — прошептала она.
— Тс...с!, — сказал я, снова схватив ее за грудь.
«Нет, твои отец и сестра дома!»
«Мне все равно, мама», — сказал я. — Я хочу тебя, и я знаю, что ты тоже этого хочешь.
— Мама, снова запротестовала, но тон ее голоса говорил мне совсем не о словах. Была потребность, выраженная хриплым голосом, потребность в члене. Казалось, мама всегда была готова и всегда возбуждена. Я снова поцеловал ее в шею и просунул другую руку ей между ног. Мама тихо застонала, когда я прижал руку к ее киске и потер ее взад и вперед. Даже сквозь слой ткани я чувствовал влажный жар ее возбужденного влагалища. Она была слишком далеко, чтобы остановить меня. Несмотря на ее постоянные протесты, она поставила ноги немного шире, давая лучший доступ к своему влагалищу.
Я продолжал целовать и покусывать ее шею и в то же время задирал переднюю часть ее халатика. Прошло совсем немного времени, прежде чем я добрался до подола и позволил своей руке скользнуть вниз по передней части ее трусиков. Ее возбуждение было неоспоримым! Ее половые губы и клитор уже были набухшими, от нужды и влажными, от ее соков. Я протянул руку к ее влагалищу и своим теперь уже скользким пальцем сделал круговые движения вокруг ее чувствительного клитора.
Мама снова застонала и действительно прижалась попкой к моей эрекции. Ее тело умоляло о проникновении, но я пока не собирался сдаваться. В прошлый раз, когда я допустил эту ошибку, она привела к тому, что я получил пощечину. Это был урок, который я усвоил на собственном горьком опыте, и я не забыл его. Я засунул два пальца в ее дырочку любви и двигал ими внутрь и наружу, одновременно теребя ее клитор большим пальцем. Положив одну руку на грудь, другую на киску, мои губы на ее шее и мой член между ее ягодиц, маму атаковали с четырех сторон, и, наконец, она подчинилась. Менее чем через минуту я почувствовал, как ее тело напряглось, а затем она тихо застонала сквозь стиснутые зубы. Она изо всех сил старалась молчать, но не заметить оргазм было трудно. В тот момент, когда она кончила, ее капающая киска хлынула вокруг моих пальцев, пропитав ее трусики горячим потоком сока.
Пока мама еще немного шаталась на ногах, я развернул ее, так что мы оказались лицом к лицу. Она посмотрела на меня с похотью в глазах. Я прижался губами к ее губам, и она жадно и яростно поцеловала меня. Она была почти готова. Продолжая целовать ее, я сначала развязал ее фартук, а затем начал работать над ее халатиком. Вскоре я расстегнул верхний ряд пуговиц, а затем освободил ее груди из их алой матерчатой тюрьмы. Я поцеловал маму в горло и воротник, а затем вцепился в набухшие соски. Я сосал ее соски и целовал ее грудь, а затем разорвал последние пару пуговиц ее платья и позволил хлипкому халатику упасть с ее плеч.
Моя мать была теперь голой, если не считать бордовых шелковых и кружевных трусиков и тапочек на ногах. Я встал перед ней на колени, схватил мокрые трусики обеими руками и стянул их вниз, мимо ее колен, и позволил им упасть на пол. Мама вышла из груды одежды у ее ног, и когда я поднял глаза, я снова смотрел прямо на ее красивую лысую киску. Я поцеловал ее гладкий холмик
Мажорка и Колхозница. Часть 7 