Я вернулся домой после езды на велосипеде под палящим полуденным солнцем, чувствуя себя разгоряченным и немного обезвоженным. Это была моя собственная вина, с температурой, достигающей более тридцати градусов жары, возможно, это было не самое идеальное время дня для тренировок, у меня было мало времени на подготовку. Я должен был принять участие в ежегодной гонке на кубок Губернатора Санкт-Петербурга на следующей неделе, и, поскольку я все еще восстанавливался после легкой простуды, я достал свой гоночный велосипед и проехал примерно пятьдесят километров по улицам Санкт-Петербурга, чтобы проверить, готов ли я к этому соревнованию или нет. Я был измотан и немного болели ноги от нагрузок, за сегодняшнею тренировку, но чувствовал я себя хорошо, и мое время было даже лучше, чем я надеялся. Я был уверен, что если буду хорошо тренироваться каждый день, то вернусь в форму к гонке на кубок губернатора Санкт-Петербурга.
Я поставил свой гоночный велосипед в гараже отца во дворе дома и пошел к себе домой в квартиру на втором этаже старинного дома в центре Санкт-Петербурга. Когда я вошел в квартиру, она показалась мне пустынной. Я крикнул, чтобы сказать, что я дома, но ответа не последовало. В этом не было ничего необычного, и это не обязательно означало, что в квартире никого не было. Моя сестра Вероника, вероятно, была в своей комнате, разговаривала по телефону или слушала музыку, и кто знает, чем занимались мои родители. Я ломал голову, пытаясь вспомнить, говорила ли мама что-нибудь о том, что сегодня её нет, и оставила ли она какие-нибудь указания на ужин. Может быть, на холодильнике была записка от нее. Когда я вошел на кухню, меня встретил запах знаменитой маминой лазаньи, приготовляемой в духовке. Записки не было, но, по крайней мере, я знал, что мама дома.
Я налил себе большой стакан минеральной воды. Беглый взгляд на кухонный таймер сказал мне, что до приготовления лазаньи еще тридцать минут, так что у меня было достаточно времени, чтобы принять душ. Я побежал по коридору, на ходу стягивая с себя мокрую от пота футболку. В ванной комнате горел свет, но дверь была приоткрыта. Недолго думая, я толкнул дверь и вошел в ванную комнату. То, что я увидел внутри, остановило меня и заставило отвиснуть челюсть, от увиденного.
Прямо передо мной сидела моя мама, сидевшая на краю ванны и спокойно красившая ногти на ногах. У нее было полотенце, обвязанное вокруг груди, но оно не защищало ее задницу. Из-за того, как она сидела, поставив одну ногу на пол, а другую на край, я смотрел прямо между ее ног. К моему шоку, мне открылся захватывающий вид на обнаженную промежность моей матери. Я мог видеть всю ее запретную красоту, от ее безукоризненно выбритого лобкового холмика, до ее плотной без признаков целлюлита задницы, и почти все, что между ними.
Мама никак не могла не заметить, что я стою в дверях, но она не замечала моего присутствия и продолжала наносить красный лак на каждый из своих ногтей на ногах. Она даже не сомкнула ноги и никак не прикрыла свою промежность. Вид ее обнаженного лобка был невероятно заманчивым, и хотя я прекрасно знал, что это была моя мать, на которую я пялился, я не мог удержаться, от взгляда.
Я не знаю, как долго я так стоял. Я потерял счет времени, изучая интимные подробности промежности моей матери. Это была первая настоящая голая киска, которую я когда-либо видел, и я думал, что это самая интригующая и по-своему красивая вещь в мире. У нее были толстые
Спелеолог 