Я положил руки ей на бедра и сумел немного приподнять ее, позволив ей упасть, когда я снова надавил.
— Боже, Джереми! Я так сильно хочу трахнуть тебя! - Она приподнимала свою задницу до тех пор, пока только кончик моего члена все еще не оказался в ее канале, а затем с силой, о которой я и не подозревал, что мама обладает такой силой, снова опустилась на мой измученный член. Она повторила это несколько раз, действительно ударив так сильно, что я понадеялся, что она не раздавит мне яйца и не сломает член!
— Черт, мама! Не ломай меня, пока мы не насладимся этим! - воскликнул я с громким стоном, когда она снова ударила меня.
— Я собираюсь трахнуть тебя так сильно, детка, что завтра ты не сможешь ходить! - она увеличила темп, что лишь немного уменьшило интенсивность, с которой она наваливалась на меня. Чем быстрее она двигалась, тем больше побуждало ее к дальнейшим усилиям. Я приложил свои собственные усилия, когда набросился на нее, но мама трахала себя моим твердым как камень членом далеко не с такой яростью или силой!
— Мама! Я... люблю тебя... черт... ми-и-и! Ты та самая... ннн... лучший трах на свете! Продолжай трахать меня! - Мамины глаза были прикованы к моим с тех пор, как она начала подпрыгивать вверх-вниз, но теперь они впились в меня со страстью, которую я никогда не видел ни в одной женщине! Она превратилась в сексуальное чудовище!
— Угу. .. ставь-ставь-ставь лучше, чем Джесс-Джесс... иих... ка? - проворчала она, опускаясь на пол. Ее пальцы теперь впивались в мои грудные мышцы.
— Я, я действительно люблю тебя, дорогой! Люблю тебяяяяяяяяяяяяяяяя.
Я не мог поверить, как сильно и как быстро мама теперь насаживалась на мой член! Все ее сдерживаемое сексуальное напряжение выплескивалось подобно цунами на тропический остров, твердое, горячее и влажное! Мои теперь уже слабые толчки ничего не добавляли ни к одной из наших страстей и только угрожали заставить маму оторваться от меня, если мы не совпадем во времени для любого из наших ударов. Поэтому я лежал так неподвижно, как только мог, и позволял маме доводить себя до оргазма.
Мама, вздрогнув, подалась вперед, и ее сиськи прижались к моей покрасневшей груди, а губы прижались к моим. Теперь она скользила вверх и вниз по моему члену, используя свои бедра и колени, чтобы поворачиваться вперед и назад. Мой член теперь входил в нее под новым углом, который, должно быть, с лихвой компенсировал недостаток свирепости в ее трахе. Мамин рот открылся, и ее язык прижался к моему. Я приветствовал это любезно и с энтузиазмом! Пока мой член исследовал и заполнял ее влагалище, ее язык исследовал и заполнял мой рот!
Мы застонали от взаимного блаженства, когда наши языки танцевали вместе в нашей соединенной оральной полости. Наши чресла извергали наш экстаз с неизбежностью летней грозы. Наши тела были покрыты нашим общим потом. Мы были двумя частями, ставшими единым целым. Я был семенем, выросшим в высоту, возвращающим свое семя туда, откуда я пришел!
Разразилась буря. Осколки слились воедино, и семя расцвело!
Наши рты были слишком крепко прижаты друг к другу, чтобы выкрикивать наши оргазмы, но мы с мамой увеличили громкость наших стонов так, что любому, кто услышал бы, было бы очевидно, что теперь я заполняю самые глубокие уголки мамы струей своей спермы! Внезапный поток соков, стекающий по моим яйцам и бедрам, был доказательством бурного маминого оргазма. Наши языки все еще
Медбрат Дима (инфантилизм) 