Она подумала, что Чак в своей озорной спешке, вероятно, оставил ключ от наручников поблизости, но она не знала, где они находятся. Вероятно, она не смогла бы дотянуться до них, даже если бы могла его увидеть.
Она потянула вниз наручники, навалившись на них всем своим весом. Она подумала, не может ли этот вес разорвать цепочку или выдернуть засов.
Это не сделало ни того, ни другого. Единственное, чего она добилась, - это того, что наручники впились ей в запястья.
— Черт! - сказала она с болью. Она снова перенесла вес тела на ногу и перестала дергать за наручники.
Ее поза, когда она была расслаблена, была неудобной, но и болезненной тоже не была. Если бы она сместилась вправо, то смогла бы перенести основную часть своего веса на обмотанную вокруг бедра веревку и перенести вес с ноги. Кожа наручников была мягкой, и они не причиняли боли, если она не тянула за них. Но она быстро поняла, что не сможет занимать эту позу вечно. Два часа - то, что обещал Чак, - было слишком долгим сроком для того, чтобы оставаться в таком положении.
По мере того как шли минуты, ее гнев на Чака рос. Она знала, что отчасти виновата в этом. Последние два месяца они были парнем и девушкой. Вскоре после того, как они начали встречаться, Чак признался в своей любви к извращенным играм, и Лара, незадолго до этого разведенная от сексуально скучного брака, согласилась со всем, что предлагал Чак. Ларе нравилось ходить по лезвию ножа контроля. Чаку нравилось ставить ее в уязвимое положение, и она должна была признать, что получала удовольствие, находясь в таком положении.
Но это было самое уязвимое положение, в котором она когда-либо находилась. Она была обнажена, закована в наручники и связана, в пяти метрах от незапертой входной двери. Теоретически, кто угодно мог войти в дверь в любое время. Она знала, что это маловероятно. Было мало шансов, что кто-нибудь войдет в дверь до возвращения Чака, до которого оставалось чуть больше полутора часов. Единственным человеком, который мог бы это сделать, был ее сын, который играл в бейсбол с друзьями из колледжа и должен был вернуться только после шести вечера - через несколько часов. Так что было крайне маловероятно, что кто-нибудь увидит ее до того, как Чак вернется и освободит ее.
И все же... такая возможность существовала. Только незапертая дверь отделяла обнаженное, связанное, выставленное напоказ тело Лары от остального мира, и она ничего не могла с этим поделать, пока не вернулся Чак.
— Ты заплатишь за это, Чак, - сказала она двери. Никто ничего не сказал в ответ. Тишина, последовавшая за ее голосом, была почти осязаемой, тяжелой, гнетущей.
Время шло, и она нервничала все больше. Она не думала, что ее сын вернется домой раньше Чака, но предполагала, что это возможно. Ее сын Коннор учился на первом курсе колледжа и жил в квартире в получасе езды отсюда с двумя друзьями по колледжу. Но у него был ключ от дома, и Лара с Коннором говорили о том, что он придет к ним домой поужинать со своей мамой в шесть. Лара повернула голову направо. Часы на стене показывали, что был только час дня.
Она попыталась подавить свою нервозность при мысли о том, что Коннор может увидеть ее такой, какая она есть. Она не думала, что это возможно. Ранее в тот же день он позвонил ей, чтобы сказать, что весь день будет играть в бейсбол со своими друзьями. Коннор был преданным своему делу спортсменом и серьезно относился к
Прощай невинность 
webmaster@3iks.ru