любовницу, то так же плавно выходя из неё, точно так же не полностью, головку пусть у самого колечка выхода, но всё же оставляя внутри плотно охватывающего его достоинство влагалища. — Ты ведь уже не маленькая, Лизонька, понимать должна. Это я ещё из-за возраста с тобой тут нянькаюсь, а кто помоложе, тот куда резвее действовать будет. А мне б и силы не порастерять, и удар бы не схватить… — словно бы ещё больше наслаждения получая от таких разговоров, продолжает удачливый «паук», входя в девочку всё увереннее и немного увеличивая темп. — И главное — удовольствия вдоволь получить. А то кто знает, когда следующий раз ещё случится.
Кровать, как подтверждая наслаждение старика, методично поскрипывает при каждом его движении. Его натруженное дыхание всё отчётливее наполняет небольшую комнату. И даже подчинённая им девчонка, стоя на краю постели в коленно-локтевой позе и не поднимая головы, тихонько постанывает, не наслаждение в сексе с годящимся ей в деды мужчиной найдя, а до нужной кондиции натёртое влагалище получив. Она закусывает губы, стремясь подавить против воли рвущиеся наружу едва слышные звуки, зажмуривает глаза, со стыда сгорая теперь ещё больше, чем когда ещё просто раздевалась перед хозяином дома или послушно сгибала в коленях ноги, для его удобства разводя их всё шире, и мысленно забыться пытается, представив себя не в объятиях умело действующего мужчины, а где-нибудь… да где угодно! Выходит вот только совершенно неважно.
Старик накрывает ладонью её гладкую киску, то легонько поглаживая, таким неправильным теплом обдавая молоденькую девочку, то покручивая и зажимая клитор, так умело и ловко раздвигая половые губки всё шире и никаких преград для утех своих попросту не находя. Резво натягивает Лизоньку на свой как будто бы ещё очень долго не собирающийся терять боевого настроя член, в этот самый момент не походя на преклонных лет мужичка — не смотреть если на полную седину да покрывающие кожу морщины. И то и дело склоняется к её прогнутой спине, касаясь губами едва тронутой загаром кожи и без внимания не оставляя её небольшие груди, как пирожные вишенками, украшенные затвердевшими сосками.
— Дай-ка старику передышку, малышка, — звонко шлёпнув Лизу по ягодице, подуставшим голосом отзывается Семён Георгиевич. Оправляет свои спавшие на лицо седые волосы и замирает, лишь наполовину выйдя из разгорячённого, успевшего наполняться её соками девичьего влагалища. — Подвигайся сама.
Он накрывает Лизины аппетитно откляченные ягодицы шершавыми ладонями, ставшими для неудачливой воришки уже чем-то обыденным, обдавая не только их, но и всё её тело теплом, как всполохи расходящимся по всем клеточкам, и она, немного помедлив, словно бы собравшись силами, неспешно и слегка неумело принимается насаживаться на облачённый в презерватив член Семёна Георгиевича.
— Замечательно, Лизонька. Замечательно, — подбадривая попавшуюся в его расставленные сети молодую девчушку, приговаривает Семён Георгиевич. Наслаждается её псевдо инициативностью и даже не задумывается в этот самый момент, что словами своими ещё большую волну стыда нагоняет на старательно двигающую бёдрами Лизу. Такую податливую в его руках, нежную, такую, как куколка, хрупкую… такую не перестающую быть желанной, раззадорившую пламя у старика внутри.
Она касается бёдрами его паха, старательно насаживаясь на плотно обхватываемый её дырочкой член, явственно и ни с чем не сравнимо ощущает, как хозяин дома то и дело двигается ей навстречу, как кажется, совершенно на нет сводя те моменты, когда его крепкий орган больше, чем на половину выходит из её разгорячённого влагалища, и уже буквально-таки в следующий миг надеется провалиться сквозь землю. Пусть точно так же абсолютно нагой, пусть на этой самой скрипучей кровати… главное, чтобы без
Частное обьявление 
webmaster@3iks.ru