было рассказать Грете о том что случилось, ей надо узнать что это было! Был ли у нее приступ вчера? Как этого избежать? Что если - тут девочка покраснела - следующий спазм нерва произойдет, когда она будет дома не одна? Но впереди была непрошенная пауза в несколько дней, пока она ее не увидит. Раньше бы девочка обрадовалась свободному времени и радости ничегоделания, но сегодня непрошенный отдых омрачался ее тревогой и любопытством. Буркнув дежурное пожелание хорошего дня, и закрыв за отцом дверь на замок, Маша в растерянности постояла у двери несколько лишних секунд, слушая папины шаги по лестнице вниз и так ничего и не придумав. У нее был целый день впереди, и щеки девочки заалели, когда она вспомнила, чем обычно занималась в отсутствие взрослых.
Этим же днем, в комнате Маши, было жарко.
Но дело было не в солнышке, которое пробивалось сквозь окна и нагревало воздух в квартире, заливая своим светом даже самые потаенные уголки. Причиной была худенькая девочка, чья тяжелое дыхание, с трудом вырывающееся через маленький ротик, делало воздух в комнате душным и тяжелым. Окна были закрыты, так как малышка не хотела чтобы ее стоны были слышны на улице, а стонала она довольно протяжно и часто.
Ее глаза были закрыты, на шее блестела пара капелек пота, а тонкая ткань футболки с утенком не скрывала торчащие сосочки, натянувшие ткань на еле обозначенных холмиках. Обе руки Маши были засунуты в ее белые трусики с пингвинчиками по краям, и пальчики правой руки были целиком в детской смазке, хаотично извиваясь между половинками ее нежного персика. Левая рука так же хаотично дергалась, потирая и мучая бедный клитор, пока ребенок находился на грани оргазма, отчаянно стараясь продержаться подольше и изнывая от невероятной потребности кончить.
Когда живот девочки напрягся, Маша неосознанно ускорила движение своих пальчиков, а ее стоны стали протяжнее и громче. Но буквально перед самым взрывом ее глаза открылись, возвращая ее к реальности, и она отдернула свои руки от своего невероятно чувствительного и набухшего клитора, держа трясующиеся пальчики подальше от самых сладких мест. Ее дыхание стало еще глубже, но медленней, пока девочка пыталась успокоиться, волнообразно качая бедрами в неослабевающей нужде. Потребовалась минута дыхания, чтобы Маша могла вытащить руки из трусиков без опасений, что влажная ткань, налипнув на клитор, все же толкнет ее через край, заставляя снова и снова бесноваться от монотонных и длинных спазмов, кусая свои опухшие губы.
Причиной ее остановки была простая мысль: если, по словам Греты, Маша будет испытывать все усиливающиеся и длительные припадки возбуждения, которые будут перетекать в оргазмы, то чем лучше она контролирует себя во время возбуждения - тем дольше ей удастся сдержать симптомы. Одна лишь фантазия о том, чтобы вчерашний затяжной оргазм повторился еще раз, но уже в другом месте - не безопасном пространстве ее личной комнаты, где она может скрыться от всего мира, а например в автобусе, или школьном коридоре, или прямо посреди улицы или класса - сводила с ума рассудок девочки, буквально парализуя ее от страха и стыда. Дополнительным фактором, который буквально доводил малышку до самоистерики, было моментальное промокание ее трусиков при мысли об этом, и это еще больше усиливало смущение и стыд девочки. Доходило до смешного - мокрая ткань, с которой просто капало, при шагах скользила по чувствительному бугорку, и девочка буквально не могла ходить по дому в нижнем белье после всего лишь одной мысли о вчерашнем проишествии.
По этой причине Маша сейчас и сидела как на иголках, тяжело дыша и изнывая от так и ненаступившей
Семейный отпуск. Глава 4 