— Что? - спросила мама, отрываясь от макарон и салата.
Я покачал головой. - Не бери в голову.
— Нет, я хочу знать. Что у меня есть?
— Мне неловко это говорить.
— Ты можешь это сказать.
— Я бы предпочел этого не делать.
— Я хочу, чтобы ты это сделал.
— Ну, это просто, - ответил я. Боже, об этом было трудно говорить, но по какой-то причине мама, казалось, хотела, чтобы я заговорил об этом. - Ты какая-то... волосатая. Там, внизу.
— О! - сказала она и посмотрела на меня с открытым ртом и широко раскрытыми глазами.
— Это отличается от девушек, которых ты знаешь? - спросила она. Ее брови изогнулись.
— Да, - сказал я после долгой паузы.
— Расскажи мне.
— Мама, это странная вещь - говорить об этом со своей мамой.
— Сейчас странные времена, Томми, - сказала она. - Расскажи мне. Мне любопытно. Что во мне такого особенного?
— Хорошо, ты хочешь знать? - сказал я. - Большинство девушек, которых я знаю, бреют что-то... там, внизу. Они либо полностью сбривают его, либо оставляют небольшую посадочную полосу. Ты знаешь, что такое посадочная полоса?
— Да, Томми, - сказала она. - Я знаю, что такое посадочная полоса. Я не совсем невежественена.
— Я знаю, что это не так. Я просто был удивлен... - Я не смог закончить мысль.
— Что твоя мама была такой... пушистой? - Сказала она и слегка рассмеялась.
Мы оба рассмеялись, и это помогло снять то, что в противном случае было почти невыносимым и неловким напряжением. Я разговаривал со своей мамой о ее киске и волосах на лобке. Это было так странно. Но - я ничего не мог с собой поделать - это тоже сильно заводило. У меня в штанах был твердый как камень член, и я был рад, что мама не могла видеть выпуклость под столом. Я продолжал думать об этих зарослях темных волос и невидимом сокровище, лежащем под ними. Боже, это было возбуждающе.
Я никогда не думал о своей маме в таком ключе. Она была привлекательной женщиной, но она была, знаете ли, моей мамой. Ты не должен так думать о своей маме. Но когда я сидел за обеденным столом напротив нее, я думал о ее обнаженном теле - ее горячем обнаженном теле - и представлял, как выглядит ее киска под этим густым, темным лесом волос.
— Наверное, я старомодна, - сказала мама. - У меня никогда не было пристрастия сбривать волосы там, внизу. Я не знаю почему. Я боюсь, что могу порезаться или еще что-нибудь в этом роде.
Я махнул рукой. - Тебе не нужно беспокоиться об этом. В этом нет ничего особенного.
— Нет? - она посмотрела на меня. - Откуда тебе знать?
Мне снова стало не по себе.
— Ну, я имею в виду, это как будто... я делал это.
— Делал что?
— Я... ну, ты знаешь. Я делал это для подруг. - Я снова сделал паузу. - Это действительно неловко.
— Ты их побрил? - спросила мама.
— Да, - сказал я.
— Ух ты, - сказала она. - Они позволяют тебе это делать? - Мама снова улыбнулась. - Это большое доверие. Мой талантливый сын.
Так вот, я не самый острый инструмент в сарае, и я не претендую на то, чтобы быть самым обходительным парнем с девушками, хотя у меня все в порядке, но в тот момент, когда моя мама сидела за столом напротив, ела лазанью и говорила о бритье кисок, осознание поразило меня, как удар молнии. Моя мама флиртовала со мной. Мы разговаривали о волосах
Телохранитель матери: Квартиранты 
webmaster@3iks.ru