рассказывать, целую неделю меня насиловали дни и ночи, почти без перерывов! Милый, ты всё так же любишь меня, после всего этого?
И я немного пафосно ответил жене:
— Да, моя любовь – не в чреслах, она – в душе живёт! И я верю, что у моей любимой она живёт там же.
— Романтик! Знаешь, иногда я думаю о том, почему полюбила такого мальчишку, младше меня, уступающего другим женихам и карьерным положением, и заработком, и даже размерами члена! Милый, ты – неисправимый романтик! С ног сшибаешь этим девушек.
— Не замечал!
— И хорошо, не смотри по сторонам, смотри только на меня!
За милой беседой мы позавтракали, чувствуя себя просто отдыхающими на море. Я не ожидал, что вообще возможно так себя вести после всего этого, но в нас царила странная лёгкость – страшное миновало, и мы стремились к положительным эмоциям. Говорят, что так бывает, от моральной усталости. Хотелось праздника, и мы старались создать его. Сказать то, что Таня сделалась прженей – было бы неправой, она изменилась. Даже то, как она смотрела на меня, как-то иначе. В этих взглядах читалось уже иное отношение ко мне, как у взрослой женщины к милому мальчику, мало что знающему о любви и сексе, но, тем не менее, дорогому ей.
Одевшись, отправились в магазин купить шампанского и шоколадных конфет, а купив искомое, вновь скрылись от палящего солнца в доме. Савастопольское игристое не имело тогда ажиотажного спроса – все хотели покупать только Новосветское, и я отрывался. Но, горчинка всё же пролезла в нашу работу по захоронению в памяти бывшего с женой. Ещё по дороге в магазин она часто делала остановки, переводя дыхание.
— Саш, они со мной наверное, что-то сделали: такое ощущение, будто кто-то низ пальцами теребит, возбуждая, давай медленным шагом пойдём!
Я сбавил обороты, и жена зашагала, грузно опираясь о мою руку.
— Знаешь, у нас в школе одну учительницу старшеклассники напоили и поимели, человек десять, по очереди, и одна старая уже, учительница, биологичка, посоветовала ей просто больше ходить пешком, чтобы там всё скорее вернулось к прежним размерам. Ты не пугайся, это что-то связанное с мышцами, быстро восстанавливается!
— Странно, а почему та учительница не сообщила? Её бы пролечили медики!
— Ага! У нас такая система, что на неё бы вину и повесили! Уволили без права работать в школе, и всё! Что бы она тогда делала!
— Репетиторством занималась бы!
— Это же не официальный заработок, ты же понимаешь, и в учительский стаж не идёт!
И тогда, раз уж пошёл такой разговор, я спросил:
— Тань, а эта татуировка, зачем она?
— Ещё перед всем ужасным. Подмешали что-то, и я вырубилась, а когда проснулась, уже была эта стрекоза. Этот, уголовник, сказал, что всех своих женщин так метит, чтобы другие их не трогали. Хоть здесь повезло – приставать никто не станет!
Я засмеялся:
— А кто возле лобка увидит! На пляже никого рядом нет!
— Саш, тебе неприятно её видеть? Слышала, что как-то выводят.
— Пускай будет – симпатичная, и на тебе смотрится.
— Ты серьёзно? – удивилась жена.
Некоторое время мы шли молча, а после она сказала:
— Знаешь, а я ведь в детстве очень любила стрекоз! Правда!
Позже, лет через пять, в девяностые, когда уголовники заполонили наш город, и невольно приходилось общаться с ними, я узнал, какое значение имеет изображение стрекозы в их мире. Если проститутку, ходящую под сутенёром, метят бабочкой, то, так сказать, вольнонаёмную, которая тоже, спит за деньги, но, когда сама этого хочет, и с теми, кого сама выберет - стрекозой. Обычно она занимается этим не ради денег, а
Толерантность 
webmaster@3iks.ru