возможно. По крайней мере, у военных это получилось, - всё же говорит Дженер спустя полминуты молчания.
— Кто из них был инициатором переговоров?
— А я-то откуда знаю? Они передо мной не отчитываются. Но выгодно это было и тем, и другим. Если верить непроверенным слухам, у военных сейчас проблем хватает. Говорят, слишком много дезертиров развелось, и они начал сбиваться в банды. Обчищают схроны, нападают на караваны и небольшие заставы. В общем, совсем охренели, козлы. Да и с “братством Судного Дня” вопрос ещё не решён. Не могут армейцы никак этих фанатиков дожать, хотя и стараются. А тут ещё эти любители коал и кенгуру. Видимо, армейская верхушка решила, что войнушка сразу на три фронта – это вообще не круто, и решила кенгурятникам не мешать. По крайней мере, какое-то время.
— А австралийцам перемирие нужно, чтобы продвинуться как можно дальше, прежде чем им на головы начнут падать бомбы и ракеты, - подмечаю я.
— Именно. Ты в курсе, что тюрьма – это один из бывших аванпостов “Альянса Неволи”?
— В курсе.
— Вышибить нас отсюда, а всех выживших заковать в кандалы, не так уж и сложно. Но в Цитадели сейчас вообще не до нас. Очень уж эти выродки боятся, что кенгурятники нацелятся на их буровые вышки и склады с нефтью. А они могут. Это к твоему вопросу о том, насколько австралийцы опасны.
Благодарю Бена за информацию, прошу пособирать побольше фактов и слухов об австралийцах, и обещаю как-нибудь передать ему ещё одну бутылочку коньяка. Со слов Дженера получается, что заморские гости вполне договороспособные. Это должно обнадёживать, но ни хрена не обнадёживает. Имеет смысл договариваться с равным, или тем, кто сильнее тебя. Вроде армейцев с их бронетехникой и боевыми вертушками. Договариваться со слабыми смысла нет. У слабого можно всё забрать, не спрашивая разрешения. Если ребята захотят заполучить что-то, что принадлежит мне, они просто заберут это силой. А раз уж они настолько сильные и смелые, что открыто бросили вызов работорговцам, противостоять им в одиночку – чистой воды самоубийство. Для борьбы с ним нужны союзники. И один из них сейчас находится в лазарете. С этой мыслью покидаю радиорубку, и иду проведать Дойла.
Сегодня в лазарете дежурит Марк. Кроме него застаю там Дэвида, пришедшего проведать брата. А вот койка Дойла пустует.
— Где твой босс? – спрашиваю у подручного Билли.
— Решил немного ополоснуться, - отвечает лодочник.
Хочу было дождаться, пока Дойл вернётся, но меня отвлекает писк рации.
— Зайди ко мне. Это очень важно, - просит Джим.
Решаю не пропускать слова здоровяка мимо ушей, и покидаю лазарет. Отвлекать меня из-за какой-то ерунды он бы не стал. Значит, что-то случилось, и вряд ли что-то хорошее. Едва я захожу в его каюту, Джим указывает на кровать. Хочу было поинтересоваться, не перепутал ли он меня с Клэр, но глядя на хмурую физиономию здоровяка становится совсем не до шуток. Обойдя кровать Джима, замечаю мёртвого Дойла, лежащего на полу. Кто-то нанёс ему несколько колотых ран, от которых Билл и умер. Чтобы не пачкать пол кровью, Джим уложил покойника на клеёнку.
— Что произошло? – спрашиваю я, переведя взгляд с покойника на Прайда.
— Я нашёл его в душевой, и перетащил сюда, - сообщает Джим.
— Ты видел, кто это сделал?
— Нет. Когда я на него наткнулся, он уже был мёртв, а поблизости никого не было.
— Кроме тебя кто-нибудь видел труп?
— Не уверен, но думаю, что нет. Убийца не в счёт.
Хоть одна хорошая новость. А вот ситуация в целом крайне скверная. Человека, на чью поддержку я рассчитывала, прирезали как
В один прекрасный день... 