промежность. Остатки выделений с члена смываю и я. Приведя себя в порядок, одеваемся. Приоткрыв дверь, выглядываю наружу, и замечаю пару мужиков, жующих морковь и какую-то зелень. Приходится ждать, пока они свалят. Как только на кухне никого не остаётся, выходим с мойки и быстрым шагом идём к выходу.
— Ну так что, придёшь? – спрашиваю уже в коридоре.
Ханна на мой вопрос не отвечает, а лишь ускоряет шаг. Провожаю уходящую девчонку взглядом, пока она не скрывается за поворотом. Довольно ухмыльнувшись, иду проведать Алекса.
ЭММА
Известие о появлении в Пустошах новой группировки не оставило меня равнодушной. Сначала троглодиты, от укусов которых не спасает антидот, теперь вот австралийские ребята. Прямо чёрная полоса. Которая в любой момент может стать ещё чернее. Пока был жив Гарри, действовало соглашение между военными и нашей общиной. Но я этот договор продлевать не стала, что понравилось далеко не всем. В общем и целом, договор о защите и взаимопомощи меня устраивал, за исключением пункта о рекрутах. Согласно этому пункту военные в случае необходимости могли забрать на неопределённый срок нужное им количество людей. В случае необходимости. Очень расплывчатая формулировка. В основном, когда нужны были бойцы, забирали крепких парней. Но порой возникала нужда в специалистах в каких-либо важных отраслях. Вроде медиков и механиков. Так когда-то армейцы забрали нашего доктора и его помощника, из-за чего мы остались без врачей и практически без медикаментов в не самое простое время. Больше этих двоих мы никогда не видели. Потому что их прикончили какие-то головорезы.
Ещё тогда мне стало ясно, что для военных люди – это просто не слишком ценный, но восполняемый ресурс. Забирая что-то или кого-то у одних, они делились этим ресурсом с другими. И если Гарри с таким положением дел мирился, не желая ссориться с армейцами, то меня такой подход категорически не устраивал. Будучи лидером нашей общины, я не собиралась безропотно раздавать своих ребят и девчонок кому попало. Эти люди нужны мне здесь. Они не вещи, чтобы перекладывать их с одного места на другое. Торговать и обмениваться всем необходимым с отдельными армейскими подразделениями мы не прекратили, но уже на общих условиях. С того момента за безопасность “Королевы Морей” отвечаем исключительно мы сами.
Чтобы понять, насколько соответствует действительности всё то, что рассказал Дойл, решаю пообщаться на эту тему с кем-нибудь ещё. И снова мой выбор падает на Бена. Воспользовавшись радиостанцией, выхожу на связь с тюрьмой.
— Привет, рыжая. Как настроение? – интересуется Дженер, узнав, что я хочу с ним поговорить.
— Не очень, если честно.
— А у меня нормальное. Коньяк, кстати, охрененный. После него любое самодельное пойло кажется жалкой ссаниной.
— Рада за тебя.
— Я тоже за себя рад. Пришлёшь ещё бутылочку, а лучше несколько?
— Может быть. Но давай сначала поговорим о деле. Ты слышал что-нибудь о банде австралийцев?
— Много чего. А ты нет?
А я нет. Видимо, сидя целыми днями на корабле, я совсем отстала от жизни. Похоже, чтобы лучше знать, что творится в мире, стоит не только разведчиков и снабженцев куда-нибудь отправлять, но и самой хотя бы изредка вылезать с этой посудины. Появилась мощная группировка, которая может представлять угрозу для меня и моих людей, а я узнаю об этом одной из последних. Это никуда не годится.
— Меня интересует, насколько эти ребята опасны, и насколько договороспособны, - озвучиваю главный вопрос.
— И ты думаешь, мне об этом известно?
— Скажем так – я очень на это надеюсь.
Бен какое-то время молчит, то ли набивая себе цену, то ли хорошенько обдумывая, что бы мне сказать.