отразилось замешательство от этой информации, но она приняла ее без комментариев. Она повернула голову и посмотрела на нас с Колин.
«Тетя Колин, можно мне подержать Кристофера?»
«Конечно, ты можешь, милая. Садись вот сюда, рядом с бабушкой.»
Патриция села на диван между мамой и Колин. Мама положила спящего Криса на колени Патриции и осторожно уложила его, чтобы он не соскользнул. Мама, Колин и я начали разговаривать между собой, когда Патриция завизжала.
«Он улыбается, он улыбается мне. Дядя Бобби, Кристофер улыбается мне.»
Она буквально дрожала от возбуждения. Мы все посмотрели на Кристофера сверху вниз, и Патриция была права. Глаза Криса были широко открыты, и он изучал лицо Патриции. У него был тот открытый рот с беззубой улыбкой, которая хорошо смотрится только на новорожденном. Крис с тихим вздохом закрыл глаза и начал ерзать, пытаясь прижаться поближе к Патриции. Она повернула голову и посмотрела на свою бабушку со слезами на глазах.
«Я тоже счастлива, бабушка».
Примерно через год после рождения Криса меня повысили до старшего менеджера. Это сделало меня вторым руководителем офиса Willis, Goldman & Reed в Сан-Мигеле. Однажды утром Гарольд Питерсон вызвал меня к себе в кабинет. Когда я вошел в его кабинет и сел, Гарольд, нахмурившись, смотрел в окно.
«Гарольд, у тебя не такое счастливое лицо. Что происходит?»
Питерсон медленно повернулся ко мне лицом. Казалось, он мгновение изучал меня, а затем медленно заговорил.
«Я только что разговаривал по телефону с Джеймисоном. Корпорация присылает мне нового старшего менеджера. Он будет здесь в понедельник, 17-го.»
Я открыл рот, чтобы что-то сказать, но он оборвал меня.
«Я не знаю, что происходит, но я намерен выяснить. Мы поговорим об этом после того, как я узнаю больше, но я хотел сообщить тебе об этом сразу, потому что это напрямую повлияет на твое положение здесь. Прямо сейчас мне нужно сделать несколько телефонных звонков.»
С этими словами я понял, что пришло время возвращаться в свой офис.
Джеймисон был вице-президентом в штаб-квартире корпорации в Нью-Йорке и главой отдела кадров. Это был весьма необычный шаг со стороны штаб-квартиры. При обычных обстоятельствах нового старшего менеджера запросило бы местное отделение, а не наоборот. Что-то было не так.
В тот вечер я рассказал Колин о том, что происходит, и она была так же обеспокоена, как и я, тем, что это может означать для моей работы в Willis, Goldman & Reed. Она притянула меня к себе и нежно гладила по затылку, когда сказала: «Постарайся не волноваться. Все будет хорошо, и у нас все будет хорошо».
Но я действительно волновался, и следующие несколько дней были для меня непродуктивными. Воспоминания о Деррике Эндрюсе, которого внезапно засунули в чикагский офис, нахлынули на меня, чтобы преследовать, а сон был бесценным товаром.
На следующий день Гарольд зашел в мой кабинет и сел в кресло рядом с моим столом. Он откинулся назад и вытянул ноги прямо. Он заложил руки за голову и на мгновение уставился в потолок, прежде чем заговорить.
«Нового парня зовут Джек Картрайт, и предполагается, что он будет отличной шишкой в руководстве. Он уже побывал в офисах в Атланте и Сент-Луисе, а теперь какой-то придурок думает, что он нам нужен здесь. У этой корпорации девяносто семь офисов, и Сан-Мигель даже вполовину не меньше большинства из них. У нас самая высокая норма прибыли в компании, и мы занимаем одиннадцатое место по объему заработанных реальных долларов. Идея о том, что нам нужна помощь руководства, - полная чушь. Мне не нравится то, что происходит, но я думаю, что нам придется подождать, пока он не приедет сюда, и посмотреть, что произойдет».
Натиск развратной девушки 4-я часть 