слушались, руки подрагивали, а из глаз сами по себе побежали слезы. Нельзя плакать, нельзя! Но соленые капли из глаз все равно катились, размывая великолепие этого дома. Да, у Хозяина на зоне есть дом. Особняк. Один шажок, второй, третий, один судорожный вдох, за которым не последовало выдоха. Тихонько подошла к Хозяину, опустив голову и пряча глаза. Наконец-то, выдохнула.
— А чего ж ты халатик одела, я соскучился по твоей небесной красоте. Давай скидывай с себя тряпье.
Дрожащие руки стали развязывать пояс, путаясь в простом узле. Халат пенной волной белой махры упал к моим ступням.
Хозяин потянулся, пальцы прямо сразу легли на лобок и полезли в промежность. Я кукла, кукла, бесчувственная кукла и не должна отталкивать эти омерзительные руки. Потому что куклам все равно, кто их трогает.
— Какая у тебя пизденка красивая. Ни у кого такой нет, ладненькой, аккуратненькой, как цветочек.
К горлу подступила тошнота. Меня мутит от похабных комплиментов из уст Хозяина, внутренне выворачивает от его вида, трясет омерзением от хозяйских прикосновений. Ногти который раз воткнулись в кожу ладоней. Ах, как хочется ударить эту гадкую рожу! Сильно, кулаком, а потом выцарапать бесстыжие глаза, разодрать в кровь кожу лоснящихся щек. Слезинка скатилась по щеке.
Хозяин ощутимо хлопнул по попе.
— Ладно, пошли в кровать детка, буду тебя ебать. Я добрый сегодня, как ты хочешь, чтобы я тебя трахнул? Выбирай.
Никак... Я вообще тебе не хочу, и никогда, ни одного раза не хотела, только имитировала эти чертовы оргазмы.
— Как вам будет угодно, Хозяин, — бесцветным голосом произнесла я.
Хозяин вальяжно встал, направившись в спальню. Мне хотелось бежать в обратную сторону, куда угодно бежать... но я послушной бледной тенью последовала за ним. Я его убью! Прямо сегодня, дождусь, когда он уснет, сбегаю на кухню за ножом и воткну холодный металл в его рыхловатое брюхо. Да, срок мне добавят, но все равно жизнь уже переломана, перепачкана так, что вовек не отмоешься.
В спальне на огромной кровати постелено красивое бежево-сиреневое шелковистое белье. Роскошно, все здесь, все роскошно и красиво. Бал на крови, муках и страданиях. Танцы на костях...
— Давай в кроватку, Оля.
Грациозно, несмотря на катящиеся по щекам слезы, подошла к кровати. Легла на приятно холодящее кожу шелковое бельё, раскинула руки, словно ангел крылья. Расплывающийся от слез Хозяин начал неторопливо раздеваться. Прикрыла глаза... Хоть на секундочку притворюсь, что я где-то в другом измерении, там, где чудовище, очень напоминающее Хозяина, победит герой, безумно влюбленный в девушку, похожую на меня.
— Что руки раскинула, дура, ноги раздвигать надо! Шевелись, шлюха!
Я раздвигаю ноги, он наваливается на меня... Я кричу...
— Оля, Оля, - Миша будит её. Очередной кошмар, один из многих, хотя лечение дает результат, таких ночей все меньше. Он постепенно ломает ту скорлупу, в которой спряталась она. Они ходят в кино, в театр, она восстановилась в институте, скоро на учебу. Но такие вот срывы изредка все же бывают. Она вцепляется в него, как в спасательный круг, он гладит её по спине, целует в губы.
ХХХ
— Вот, это тебе, мой подарок, – Михаил протягивает Ольге футляр. Та открывает его. Гитара. Двенадцать струн. Она поднимает глаза на Михаила.
— Ты ведь умеешь, я с института помню. Ты тогда классно выступила, спела. Спой мне. Спой для меня. Спой, что хочешь...
— Миша, я давно не играла. И не пела. У меня не получится...
Вечером на сеновале. Часть 1: Две морковки 