спать с вами всеми, заставляли, понимаете? Фактически это было изнасилованием.
Дольше мы едем молча. На площади около вокзала он останавливает машину и неожиданно обращается ко мне.
— Прости меня, Оля. Прости, если сможешь. Прости нас всех.
Я молчу. Простить? Разве это возможно?
— Вот, возьми, тебе понадобятся средства, - он сует мне деньги. И я беру эти деньги. Будь это слезоточивый сериал главная героиня швырнула бы эти деньги мерзавцу в лицо. Но это реальная, сука, жизнь. Не прощаясь, я выхожу из машины и иду на вокзал. Домой, скорее домой. Вот только я еще не знала, что дома больше нет.
ДОМ, МИЛЫЙ ДОМ
У тебя на полке
Плюшевый мишка и заяц в футболке.
Ты давно когда-то
Ранним утром их нашла под елкой.
А за старым шкафом
Портфель без ручки и летняя шляпа.
Кто-то хитрый и большой
Наблюдает за тобой.
У тебя в кармане
Два мелка и волшебный камень.
Ты волшебный камень
На Восьмое марта подаришь маме.
А с высокой крыши
Все на свете слышно -
Кто-то хитрый и большой
Наблюдает за тобой.
Подобреет стужа,
Босиком пройдешь по луже.
Ночью в ней купалась
Круглая луна и тебе осталось.
И теперь понятно,
На луне откуда пятна -
Кто-то хитрый и большой
Наблюдает за тобой. (с)
Я стою перед могилами мамы и папы. Простые деревянные кресты, оградки нет, фото нет, только таблички с именами и датами... Надо будет заказать нормальные памятники. На могилах лежали гвоздики, это я их купила. Сюда я приехала прямо с вокзала. Мама, папа, как долго я к вам шла, как я по вам скучала...
ПЕПЕЛ
Что ждёт меня, здесь, на воле? Какая она, настоящая свободная жизнь? Изменилась ли за это время? Есть ли в ней для меня место? Весточки, доходящие до меня извне, не слишком оптимистичны. Сомнения смешиваются с мечтами и надеждами.
Я допускаю, что знакомые при встрече будут отворачиваться, делая вид, что не заметили, или вовсе переходить на другую сторону улицы. Главный вопрос: удастся ли мне быстро устроиться на работу? У меня есть диплом – швеи. Только поможет ли он? Без работы никак нельзя – я должна ежемесячно переводить деньги пострадавшему. Если верить тому, что я о нём знаю, семья у них далеко не бедная, наверняка мои копейки они даже не замечает. Но раз суд обязал меня покрыть их расходы на лечение, то я должна это сделать, даже если платить придётся до конца жизни. Мало ли, какие санкции могут быть за неисполнение решения суда.
Мама Люба после освобождения вынуждена была пойти в швейный цех – по специальности её никуда не берут. Говорит, судимость – это клеймо на всю жизнь. Она мне пару раз передачи присылала. Очень скучаю по ней. Если бы не Мама Люба, я бы сломалась, система перемолола бы меня своими безжалостными жерновами. Или я сошла бы с ума после смерти моего сыночка.
— Ты так похожа на мою донечку, – часто говорила она мне со слезами. – Такая же чистая, нежная и беззащитная. Надеюсь, мою сиротиночку кто-то защищает и оберегает, пока меня нет.
Я чистая? Я? После того, что со мной сделали? Мама Люба слишком добра ко мне... Молюсь, чтобы у Мамы Любы и её дочки всё сложилось хорошо...
Время многое меняет. Я словно попадаю на другую планету. Изменилось всё – фасады знакомых зданий, названия некоторых улиц, фасоны одежды, которую носят люди. Появилось масса новых маршруток – и я теряюсь, как передвигаться по городу. Даже выражение лиц у людей кажется теперь другим. Наконец-то я добираюсь до дома. Я поднимаюсь по ступенькам лестницы родного подъезда. Как долго я здесь не была... Родная дверь. Я закрываю глаза и представляю себе, что мама жива, она там за
Новое удовольствие мачехи 