наша соседка, они с мамой подруги, еще со школы. Странно, кроме мамы мне никто не пишет... Иду к себе в «келью», распечатываю конверт, читаю. Мама умерла... Неделю назад... Разум отказывается верить в это, я не могу вы это поверить. Мамы больше нет. Моей любимой мамочки больше нет. Единственный родной мне человек умер. Я иду к Хозяину. Мне нужно ему объяснить, он должен понять, что сегодня я не могу. Да, приедут гости, десять человек, которых мне нужно обслужить. Но я не могу сегодня работать. Мама умерла. Он должен меня понять, ведь что-то человеческое в нем должно быть. Я захожу в его кабинет, он работает с документами.
— Чего тебе?
— Хозяин... Я сегодня получила письмо. У меня умерла мама. Я.... Я не могу сегодня работать... Пожалуйста. Мне нужно побыть одной. Мне плохо. Я не могу... Пощади!
Он откладывает документ в сторону и смотрит на меня своими холодными, змеиными глазами.
— Значит так, шлюха. Есть два варианта развития событий. Или ты работаешь здесь и обслуживаешь меня, моих друзей и моих деловых партнёров. Или тебя сейчас же посадят в автозак и отвезут в мужскую колонию, что находится неподалеку, там тебя засунут в барак к полусотне озабоченных мужиков. Как ты думаешь, что после тебя останется? Твое решение, шлюха?
— Я... Я буду работать...
— Правильное решение, шлюха. Иди, готовь свои дырки к работе.
Я иду к себе в номер, падаю на кровать. Хочется умереть...
ХХХ
ТЫ СЛУЖИШЬ УКРАШЕНИЕМ СТОЛА
ТЕБЯ КАК РЫБУ К ПИВУ ПОДАЮТ
Пора идти. Я одеваю халатик на голое тело и иду бар. Они гуляют там. Президент их поздравил, куранты пробили двенадцать, теперь мой черед. Я захожу в бар, мужчины там, все десять человек, плюс Хозяин. Они после сауны, из одежды на них только простыни. Я натягиваю на лицо блядскую улыбку, скидываю халат.
— Вот и я, мальчики, заждались?
Они встречают меня торжествующим ревом. Мне суют в руки бокал с шампанским, я махом выпиваю его, после чего меня ставят раком на кушетку и без предисловий загоняют члены мне в рот и в жопу. Начинается трах. Двое ебут меня, остальные весело комментируют и отпускают шуточки. Меняются мужчины, меняются члены, тот член, что был у меня в заднице, входит мне в рот, тот, что был во рту – входит в жопу. Мои груди мнут, оттягивают их, меня шлепают по ягодицам...
Люди, люди, что же вы со мной творите?! Ведь у вас наверняка есть дочери или внучки моего возраста, представьте их на моем месте! Неужели у вас ничего не ёкает в душе? Неужели вам не жалко меня? Мне плохо, я кричу от боли и истекаю кровью. Пощадите меня, пожалейте меня! Я ведь такой же человек, как и вы, я ведь живу, дышу, чувствую! У меня душа есть и она болит! Люди!!! Бесполезно. Безнадежно. Они распалены, ослеплены похотью. И я отключаюсь. Часть меня там, во внешнем мире, охает, ахает, стонет, делает вид, что получает удовольствие от секса. А другая часть – она не здесь, она там, где хорошо, она там, где мама молодая и отец живой. Вот папа играет маме на гитаре, мы в походе, на озере, стоит палатка, горит костер, летний ветер шумит листвой, в ведре варятся раки. Детский сад, утренник, я читаю стишок, и дед мороз дарит мне подарок. Новый год, мы с мамой наряжаем елку, в комнату заходит папа, он него пахнет снегом и морозом, в его руках бутылки с шампанским и пакеты с мандаринами. Мой выпускной вечер в школе, я в красивом платье, мама и
Тигр 