тоска по ней казалась почти кровосмесительной. В течение первых 22 лет её жизни я мог бы почти полностью определить её по тому, кем она не была: она не моя дочь. Этот единственный факт изменил весь ход моей жизни. И всё же, хотя она и не была моей дочерью, она была дочерью той женщины, которую я любил, на которой женился. И хотя моё разбитое сердце давно зажило, хотя я давным-давно снова нашёл и потерял любовь, я всё ещё чувствовал себя неловко, когда иногда смотрел в её глаза и видел женщину из моего прошлого.
Она была молода. Она была дочерью моей бывшей жены. У неё была впереди целая жизнь, которую следовало провести с кем-то, кто мог бы состариться вместе с ней. Она никогда не проявляла откровенного интереса ко мне как к чему-то большему, чем друг и наставник, возможно, даже суррогатный отец, замещающий тех, кого вырвали из её жизни. И, в довершение всего, хотя я говорил себе, что моя привязанность была к Луизе, я всегда беспокоился, что проецирую свои чувства к Джулии на эту женщину, которая во многих отношениях так похожа на неё.
Я заботился о её благополучии. Я был ответственным пожилым человеком. И поэтому я отбросил свои чувства в сторону и оставил свои фантазии о ней, замаскировав свою романтическую привязанность не более чем платонической привязанностью к младшему другу.
Но затем события сговорились, чтобы снять эту маскировку.
Дети были в школе, и мы с Луизой побежали, как делали каждое утро. Иногда я бежал рядом с ней, когда она была снисходительна ко мне, но чаще всего я отставал от неё на несколько шагов. Я научился смотреть на её плечи и голову, когда бежал; не позволяя своим глазам опускаться ниже, я стал надевать баскетбольные шорты для нашей утренней тренировки.
Мы остановились на тротуаре перед моим домом; теперь это наш дом, тот, который она делила с моей семьёй. Теперь она действительно была семьёй, благодаря тому, что она срослась с нами за те месяцы, что мы были вместе. Десять месяцев после знакомства с ней, пять после того, как она переехала, и она была неопределённым, но незаменимым четвертым членом нашей семьи.
Она тяжело дышала: - Почти поймал меня на этот раз, старик.
Я не ответил, пыхтя и отдуваясь, пытаясь отдышаться. Я и близко не был к тому, чтобы догнать её, за исключением тех случаев, когда она мне позволяла. Но я знал, что после того, как мы стали бегать, я ощущал себя в лучшей форме с тех пор, как был в её возрасте.
Оказавшись внутри, она бросила мне бутылку воды из холодильника, затем сделала большой глоток из своей. Я слегка отвёл глаза; наблюдая, как она подносит длинную тонкую бутылку к губам, как её кожа блестит от пота, струйка жидкости стекает по подбородку, громкий вздох после слишком большого и долгого питья - всё это напомнило о гораздо более интимном действии.
Наш ритуал после пробежки по средам был уже настолько устоявшимся, что нам не нужно было говорить о том, что было дальше. Я принимал душ, пока она делала небольшую уборку в своей комнате, затем я уходил на свои 10-часовые занятия; она отправлялась чуть позже, и, если у нас было время, мы встречались за ланчем.
Проходя мимо, я нежно похлопал её по плечу и направился наверх, в свою спальню. Это был один из тех дней, когда у меня не было времени больше, чем на холодный душ. Как обычно, это почти не помогло. Но я оделся и отправился в путь в своё обычное
Как я был маленьким 