Гвен задернула занавеску в раздевалке и вздохнула. У нее никогда не возникало желания ходить по магазинам одежды, которые, по мнению популярного общества, должны быть у всех женщин, и если бы не этот чертов ужин в Торговой палате через две недели, ее бы здесь вообще не было. Однако, заглянув в свой гардероб после получения приглашения, она поняла, что ей понадобится купить что-то новое.
Гвен взглянула в зеркало перед собой и увидела миниатюрную брюнетку за сорок лет, небольшого роста с тонкими чертами лица и волосами до плеч, собранными в свободный конский хвост. Свободная блузка и джинсы женщины размывали контуры изящного тела, в частности ее 34-дюймовой груди. Очень пышный бюстгальтер ("нагрудная броня", как иногда шутил ее муж Тим) еще больше скрывал изящные плавные линии под ним.
Однако Гвен не видела того, что могли бы увидеть другие. Действительно, ее целью для самооценки в зеркале было убедиться, что она одета "должным образом". Откровенный наряд был не очень к лицу и посылал неверный сигнал согласно тому воспитанию, которое она получила. Ее мать не раз напоминала ей в подростковом возрасте, что "приличная леди одевается и ведет себя так, чтобы привлекать приличных джентльменов", и что "замужней женщине вообще не нужно привлекать мужчину". Ее самооценка убедила ее, что все было застегнуто и выровнено, все достаточно свободно, чтобы не обнажать тело под ним и, возможно, посылать неверный сигнал. Годы фитнеса и правильного питания принесли ей то, что она имела, но показывать это другим было бы неправильно.
С очередным вздохом она оторвала взгляд от зеркала и сбросила босоножки, прежде чем потянуться, чтобы расстегнуть блузку, застегнув пуговицы высоко на груди, несмотря на раннюю летнюю жару в Джорджии. Дойдя до того места, где предмет одежды исчезал под поясом ее джинсов, она поработала с пряжкой ремня, прежде чем обратить свое внимание на медную пуговицу и молнию своих брюк. Ее рубашку освободили, сняли и аккуратно повесили на ближайший крючок, прежде чем Гвен быстро стянула джинсы со своих твердых, как камень, бедер и икр, грациозно наклонившись, чтобы достать и повесить их вместе с блузкой.
Она вздрогнула от прикосновения кондиционера к ее коже, несмотря на то, что большая ее часть все еще была прикрыта ее широкими трусиками и лифчиком. Черное платье было снято с вешалки и стянуто через ее голову, подол упал до колен. Гвен снова посмотрела в зеркало. Подходящая длина, подумала она, не слишком короткая, но вырез слишком глубокий — я почти вижу свое декольте! Не мой первый выбор, решила она, но, по крайней мере, я знаю, что это здесь, если я впаду в отчаяние. Процесс раздевания был обращен вспять, и снова женщина осмотрела себя в зеркале на предмет того, что она могла пропустить, прежде чем выйти из кабинки. Удовлетворенная, она схватила платье и повернулась, чтобы раздвинуть занавеску.
Рука Гвен замерла, не дотянувшись до края перегородки, когда она обнаружила, что смотрит сквозь 6-дюймовую щель между тканью и стеной в глаза мужчине средних лет, сидящему на другой стороне коридора. Он быстро опустил взгляд на разнообразные пакеты с покупками, оставленные у его ног женой, пока она занимала кабинку рядом с тем местом, где он сидел. Отодвинув занавеску, с ярко горящим лицом, она поспешила мимо мужчины и бросила платье на стол продавщице, не сказав ни слова.
Гнев, шок и неуверенность захлестнули ее, когда она выбежала на парковку. Как он смеет так смотреть на нее! Могла ли она вообще быть уверена, что он что-то видел? Выражение лица мужчины и его отказ снова поднять глаза сказали ей,