— Так вот кто у нас, оказывается, не давал никому спать этой ночью, – улыбнулся Павел, проводя пальцем по сероватым пятнам на скомканной наволочке.
Мама замерла. Она не слышала и не видела ни как мужчина зашел в прачечную, ни как он неспеша начал рыться в ее корзине, по известной только ему причине.
— Чего молчишь?
— Ты... тебе кто права давал в моих вещах рыться? – вскочила мама, вырывая из рук мужчины край наволочки.
— Так, все-таки твоих вещах?
— Тебе что нужно, Паш?! Что хочешь?!
— Да ладно тебе, Свет! Я ж не с претензией.
— А что тогда?
— Да, просто, понимаешь, всю ночь эти ахи, охи, крики. Да еще и стук. .. хочешь не хочешь, а заснуть о-очень сложно.
Мама молчала, зло всматриваясь в скрытые полумраком глаза собеседника.
— Девочки уснуть не могут. Маленькие плачут. Жена волнуется.
— Я... ну, извините. Мы с мужем просто...
— Да ладно тебе, Свет, – еще шире улыбнулся Павел, – Со всеми бывает. Не проблема.
Мама не двигалась. Напряженная, взвинченная...
— Вот только, сестра твоя еще вчера сказала, что вы в этот раз без мужа приехали с Димкой.
Все екнуло внутри у мамы.
— Да и, по правда говоря, видел я утром рано, как Дениска довольный из номера выходил...
Тишина. Вязкая. Неприятная.
— Но, я ж сказал, ничего страшного, Свет. Только ты это, – шмыгнул он носом, направляясь к выходу, – Потише будь. Отдыхаешь – отдыхай. Но и другим, тогда, не мешайся.
Хлопнув дверью и, в сердцах, забросив телефон куда-то вглубь свитого из подушек и одеял гнезда, мама устало села на край кровати, тихо, но от того не менее грязно ругаясь на возникшее из-за ее же действий положение.
*бззз*
Никакого внимания.
*бззз*
*бззз*
*бззз*
«Позор. Позор на всю жизнь... все узнают... все будут знать...», – нестерпимо быстро проносились в голове мысли, пока она усталыми глазами всматривалась в кристально чистую поверхность зеркала на дверце шкафа.
Почти не думая, скинула с себя легкую летнюю рубашку нейтрального цвета. Раздраженно стянула шорты, отпиннув их в темный угол. Содрала, скомкала и забросила в отрытый шкаф светлый лифчик. Небрежно откинула трусы, влажные и липкие, оставшись полностью голой. Обнаженной. Незащищенной.
Сердце бешено колотилось, пока она внимательно рассматривала на ляжках, плечах и спине особо беспокоящие места. Награды. Награды ее грязного блядства. Покраснения, пара царапин, ссадины... множество исстрадавшихся мест, в которых, уже к вечеру, должно быть, распустятся синевато-фиолетовые бутоны синяков. И, конечно же... помпезный венец... внушительная медаль на правой груди, что темно-багровой коркой гордо возвышалась над жалкой, пресмыкающейся белоснежной кожей. Метка... ее пометили, в признании за собственноручно уничтоженную гордость...
Ей не нравились подобные "знаки внимания". Для нее это было чуждо, непривычно и привыкать к такому она явно не хотела. Слишком грубо, слишком жестоко... слишком... властно...
Аккуратно проведя рукой по ляжкам, размазывая капли собственной влаги, она остановилась, вновь прокручивая в голове момент завершения их с Денисом ночного соития... эхом прозвучали ее стоны и, молодой парень, вновь, фантомно, всем своим телом удар за ударом вжал ее в кровать... рыча и стискивая зубы, будто зверь, на столь желанной им плоти...
Наконец, впервые за эти ужасно долгие дни, она осталась одна. Совсем одна, в тихом, пыльном номере, где, не отводя взгляда от старого зеркала, она наблюдала, как абсолютно голая зрелая женщина, сидящая на краю кровати, привычным жестом широко раздвинула ноги, будто бы подзывая любовника, и принялась с невероятной
Наказание для Бетти 
webmaster@3iks.ru