и найти сухой пакет с тремя зажигалками и банкой жидкости внутри. Она сделала круг из больших камней прямо внутри узкой части неглубокой пещеры. Дым должен выйти наружу, когда они разведут там костёр, и это также даст лошадям немного тепла. К тому времени, как она закончила, Рейнс вернулся с охапкой сухих дров, которые он отломал от стоявших деревьев. Он быстро обломал маленькие ветки и соорудил из них небольшой вигвам в центре каменного круга. Он постепенно разбивал все большие куски, пока сверху не оказались куски размером с его запястье. Аллендер помогала, и вскоре у них образовалась приличная куча.
Рейнс побрызгал жидкостью для зажигалок на самые маленькие веточки и хорошенько их смочил. Он сделал небольшой след жидкости и зажёг его зажигалкой. Пламя побежало вверх по следу, и куча вспыхнула. Через десять минут они развели хороший костер, и Аллендер протянула к огню свои замёрзшие руки. Она дрожала и стучала зубами. Рейнс был очень обеспокоен, когда посмотрел на неё и увидел, что её губы были голубоватого цвета.
— Аллендер, ты мокрая?
— Да, кое-что из моей одежды промокло, и я мёрзну, - выдавила она сквозь стучащие зубы.
— Нам нужно высушить твою одежду, - сказал он ей. - Ты никогда не согреешься, пока будешь в мокрой одежде. Сними всё мокрое и завернись в одеяла. Мы развесим твою одежду на палках у костра, чтобы она высохла.
Меньше всего ей хотелось раздеваться на холодном воздухе, но она замёрзла.
— Не смотри, - сказала она ему.
— Клянусь, - пообещал он. - Ты хочешь быть скромной или живой?
Она отошла и разделась до лифчика и трусиков. Её лифчик тоже был мокрым, и она сняла его, быстро завернувшись в одеяло. Она поспешила обратно к огню, а Рейнс собрал её одежду. Он воткнул палки в камни и развесил её одежду на палках поближе к огню. Её всё ещё била неудержимая дрожь, и Рейнс очень забеспокоился. После определённой точки переохлаждения она вряд ли поправится, и нужно было быстро согреть её. Она была очень сонной и вялой и не заметила, как он снял с себя одежду. Она немного встрепенулась, когда он поднял её и положил на седельные подушки, которые принёс поближе к огню. Она почувствовала порыв холодного воздуха, когда он распахнул одеяла, а затем почувствовала его теплую кожу на своём холодном теле. Он вздрогнул, когда почувствовал её рядом.
Она почувствовала, как он положил её спиной на седельные подушки, и его тяжёлое тело легло на неё, восхитительно тёплое и распространяющее по ней утешение. Аллендер плавала в сонной дымке, вздрагивая время от времени, когда ядро её тела, пытаясь сохранить тепло, посылало дрожь через неё. Она чувствовала, как её соски, очень возбуждённые от холода, скребутся о его грудь, когда они дышат, и это ощущение казалось ей каким-то неправильным, но в своем оцепенении она не могла точно определить эту мысль, и у неё не было сил продолжать её. Огонь рос по мере того, как он начал поглощать большие палки и начали формироваться угли. Воздух в маленькой комнате потеплел, и Аллендер начала понемногу согреваться, сочетание тепла тела и тепла от огня согревало её. Она стала лучше осознавать своё окружение и тот факт, что она была под одеялом, почти голая с почти голым мужчиной, который не был её мужем. Его тяжёлый вес навалился на неё, и, к своему огорчению, она почувствовала, как его член прижался к её бедру. Он казался огромным, и это было очень тревожно, особенно потому, что он, казалось, стоял прямо.
"Песнь о Гайявате" 