не думаю, что ты учишь его чему-то большему, нежели различным сексуальным техникам.
– Ты можешь считать так, Роб, но это очень необычная договоренность. До меня этот путь прошли многие другие женщины, и их мужья обычно поддерживали их, понимая, что это – небольшая жертва в обмен на мир и процветание в долине.
– И что же происходит, если муж возражает?
– Большинство мужей понимают, что им остается только закрывать на это глаза, поэтому они не возражают. Очень редко муж возражает, и в итоге покидает долину. Как ты знаешь, когда дело доходит до этого, именно женщины контролируют то, что происходит в этой долине.
– По-моему, это похоже на ультиматум, – сказал я. – Твоя подруга Фиона предупреждала меня не ставить тебе ультиматумов, поэтому я озадачен тем, что ты готова идти по этому пути.
– Я ни к чему тебя не принуждаю, Роб. На самом деле, всем было бы лучше, если бы ты ничего не делал, и тебе в том числе. Все это для тебя очень ново, и тебе, вероятно, нужно время и пространство, чтобы все обдумать.
– Я думаю, нам обоим нужно все тщательно обдумать, Шона. Думаю, я знаю, что мне нужно сделать, но согласен подождать несколько дней, если ты согласишься держаться от Каллума подальше.
Я не стал дожидаться ее ответа и прошел в гостиную, чтобы узнать, не хочет ли Робби прогуляться. Это было обычным делом воскресного дня, что означало, что у Шоны есть немного времени для себя, а Робби, ради разнообразия, проведет время со мной. Я не мог ничего поделать с тем, что меня не будет дома в течение рабочей недели, и ценил эти пару часов каждую неделю.
Обычно мы с Робби оказывались на берегу озера и искали болотных птиц, любивших кормиться на камышовых мелководьях. Любимой птицей Робби была серая цапля с ее длинными ногами, длинным клювом и серым, черным и белым оперением. Он был в восторге, когда в тот день увидел одинокую цаплю: она стояла неподвижно, сгорбившись, согнув длинную шею и спрятав голову на груди, словно желая скрыться от всего мира.
Весь оставшийся день мы с Шоной почти не разговаривали друг с другом. Оба старались поддерживать разговор с Робби, увлеченным рассказом Шоны о цапле и своими планами на предстоящую неделю. Не думаю, что он понимал, что в тот вечер атмосфера была напряженной. Насколько я мог судить, Шона молчала, пытаясь выиграть время и избежать эскалации кризиса в надежде, что я, в конце концов, приду к согласию с ее позицией. Не думаю, что она осознавала степень моего гнева и то, что я сдерживал его лишь благодаря решительному самоконтролю, включавшему в себя отказ от дальнейшей дискуссии.
Я мало что смогу поделать, если Шона решит проигнорировать мою просьбу остыть к Каллуму. Собирая вечером чемодан, я не мог не думать о том, что почувствую, если мне придется навсегда уехать из дома. То, что я чувствовал, уже было почти невыносимо. Как будто мы втроем попали в автокатастрофу, и у меня внезапно отняли жену, которую я любил. Все что у меня оставалось – это сын. Как мне избежать его потери? Мне требовалось время, чтобы понять, что происходит, и что я могу с этим поделать.
На следующее утро я встал рано, намереваясь отправиться в путь до того, как встанет Шона. Я как раз допивал кофе и надевал пиджак, когда она появилась в халате. Ее глаза выглядели опухшими и красными, так что, она, вероятно, плохо спала.
– Безопасной поездки, Роб, – сказала она, когда я направился к двери. – Пожалуйста, помни,
Лгунишек дома не оказалось 
webmaster@3iks.ru