Она мне нравилась. Была достаточно умна, чтобы настороженно относиться ко мне, и, как и я, чувствовала, что что-то не так. К этому времени я прочитал все документы в объемном досье Комиссии по исправлению наказаний, и был уверен, что мисс Уилсон тоже. Это не складывалось в хорошее дело против кого-либо. Политически – позор для губернатора, но не более того.
Я навел поверхностные справки о Кэрри Уилсон. Она училась в Йельском университете и Уэлсли. Недавно окончила юридический факультет, но не была допущена к практике. Губернатор, несомненно, держал ее слишком занятой, чтобы сдать экзамен на адвоката. Она отказалась от должности секретаря во Втором округе, чтобы работать на губернатора и была одной из многих, кто надеялся последовать за ним в Белый дом. Она была дочерью Уилсонов из Вестчестера. Папа был представителем Уолл-стрит, а мама принадлежала к обществу де Во. Они были старой нью-йоркской элитой. Кэрри была богата и имела хорошие связи. Совсем не в моем вкусе, и не доверяла мне с первого взгляда. Впрочем, в последнем я не мог ее упрекнуть.
– Ладно, я принимаю, – сказала Ребекка, прервав мои мысли.
– Хорошо. Начинаешь в среду, – сказал я.
Мы были на третьем месяце моего пребывания в должности специального прокурора, и пока мне нечем было похвастаться, как неоднократно говорила мисс Уилсон. Тем не менее, у нас была зацепка. Подруга Тары, адвокат-феминистка, подсказала нам путь через молчаливую стену тюремной охраны.
В тюрьме Ван Паттен был офицер Роберт Лебок. Он был совершенно обычным человеком, за исключением одного маленького факта. Боб переживал развод со своей второй женой. У пары было по двое детей, но ни одного совместного. Боб был немного белкой. Он откладывал каждую свободную монетку, и нынешняя миссис Лебок хотела получить свою долю. Единственным препятствием для развода были деньги, и борьба стала ожесточенной.
Боб мог отчитаться за все активы, кроме снятых пяти тысяч долларов наличными. Это была операция, которую он не мог или, что более вероятно, не хотел объяснять. Мы получили ордер на прослушку, которая должна была появиться в конце месяца, но пока это был секрет, известный только судье, Таре и мне. Моя новая секретарша должна будет порыться в тюремных архивах, пока я сосредоточусь на том, что нас действительно интересует. Надеюсь, подозреваемые и мисс Уилсон будут одурачены друг другом.
Моя личная жизнь продвинулась не дальше, чем мое расследование. Мы с Симоной дважды в неделю ходили на консультации к Анне Свенсон. Первые несколько сеансов были направлены на то, чтобы доказать, что Симона совершила проступок и глубоко раскаивается. Анна была довольно строга к моей жене, но это делалось для того, чтобы показать, насколько она беспристрастна. Консультации быстро превратились в замысловатый танец. Симона просила прощения, я должен был ее простить, а затем мы должны будем пройти через процесс восстановления наших отношений. К сожалению, я застрял в части прощения.
Наконец Анна затронула эту проблему.
– Дело не только в неверности, Джим, не так ли? – спросила она.
– Нет, думаю, что проблема шире, – ответил я.
– Тогда скажи, в чем дело, – потребовала Симона.
– Ты бросила нас, девочек и меня, и сделаешь это опять, – сказал я.
– Как ты можешь так говорить? – спросила Симона.
– Давай попробуем разобраться. Чувства таковы, каковы они есть, – предупредила Анна Симону.
Это было больше двух месяцев назад, а мы так и не смогли разобраться друг с другом. Я все больше убеждался, что консультации не помогут. Секс тоже сошел на нет. Мы все больше отдалялись друг от друга. Мне
Моя жена не такая 
webmaster@3iks.ru