несколькими своими коллегами, которых мы пропустили. Я воспользовался этой возможностью, чтобы выпытать у Джун информацию об офисе Лауры в цепом и о Фрэнке Паттерсоне в частности. Он перевелся в августе предыдущего года из офиса фирмы в Буффало, где занимался коммерческим финансированием. Он был старшим партнером.
Я старался, чтобы вопросы не были слишком конкретными, потому что не хотел показаться ревнивым или подозрительным, но у меня возникло ощущение, что Джун была не менее осторожна в своих словах. Мы танцевали вокруг слона в комнате, оба зная, что между моей женой и Фрэнком Паттерсоном что-то происходит.
Вечеринка, к счастью, закончилась рано, и мы поехали домой на моей машине, так как на вечеринку Лаура брала такси.
— Ты ужасно тихий, любовь моя, - сказала она. Когда я ничего не ответил, она продолжила:
— Судебное разбирательство доконало, не так ли?
— Думаю, да. Чем больше я думаю об этом, тем больше вижу человека, который, потеряв самообладание, пытался защитить свой дом. Лерой Джонсон хороший отец и муж, ставший жертвой нападения на его дом и на него лично. Он был невиновным человеком, попавшим в кошмар, но именно его мне пришлось преследовать, хотя он был наименее виновным из всех присутствующих.
— Ух, ты, у тебя проснулась совесть мальчишки-скаута.
Она остановилась, чтобы погладить меня по руке и поцеловать в щеку.
— В юридическом мире никогда не бывает черно-белого. Приходится делать то, что иногда заставляет чувствовать себя неловко, как Дон Кихоту. Это все для общего блага, - сказала она, а затем добавила:
— Но я люблю тебя, мальчик-скаут, обещай никогда не терять свою невинность. Я вытащу тебя из выгребной ямы Ван Паттена, как только у меня появится партнерство и беременность. Тогда ты сможешь проводить все свое время, сражаясь с юридическими ветряными мельницами. Поверь мне, детка, я о тебе позабочусь, - сказала она, положив голову мне на плечо.
Я ничего не ответил. Мы вернулись домой, а я так и не узнал, что еще меня беспокоит. Единственная разница между Лероем и мной заключалась в том, что у него было больше мужества, чем у меня. Мы оба устали и легли в постель. Мне было трудно заснуть, но, в конце концов, усталость после суда взяла верх.
***
В субботу утром я проснулся от теплого влажного ощущения вокруг моего мужского достоинства. Сквозь заспанные глаза я увидел жену, сидящую на моей утренней эрекции. Она сбросила с меня одеяло, подняла низ длинной закрытой ночной рубашки, которую она надевала в постель предыдущим вечером, и просунула мою утреннюю древесину между своих ног.
— С добрым утром, засоня, - сказала она с лукавой улыбкой на своем красивом лице.
— Что вызвало этом? - спросил я. Она делала это и раньше, но не после первого года нашего брака, когда казалось, что для секса никогда не бывает неподходящего времени.
— У меня замечательный муж, который, хотя и устал и перегорел от процесса, сопровождал меня на скучной офисной вечеринке. Он улыбался, играл в хорошего мужа и даже немного занимался политикой, что является его худшим талантом, поскольку он застенчивый интроверт. Так что, сегодня утром он заслужил внимание своей самой любящей жены.
Покончив с этой речью, она сняла с себя хлопчатобумажную рубашку, открыв во всей красе свое тело с экстравагантными формами.
Она подскакивала на мне медленно и легко, не торопясь. Я поднял руки к ее сиськам, поглаживая нежную плоть, а затем пощипывая возбужденные соски. Мышцами живота я подтянул верхнюю часть тела, пока не смог взять в рот сосок. Я дразнил его языком, а затем нежно покусывал, когда понимал, что она возбуждена. Ей нравится,
Моя первая любовь,а потом хороший друг 
webmaster@3iks.ru