– Не бойся, милая, – шепнул я ей, – я не сделаю тебе больно. Просто доверься мне и расслабься.
Не жалея крема стал аккуратно втирать его и массировать анус.
– Не думала, что это может вызывать такие приятные чувства, – взволнованно прошептала она в ответ.
Почувствовав, что напряжение ануса спадает, обильно смазал палец и стал аккуратно просовывать его в попку. Сначала одну фалангу, потом другую. Постепенно палец весь вошел, и я стал вращать им и растягивать дырочку. Она послушно раскрывалась, и Анечка начала дрожать. Я подождал, пока она освоится с новыми ощущениями и стал плавно двигать пальчиком.
– Как хорошо! Да, подвигай им, это так волнует.
Меня самого охватило приятное чувство от высказанных ею эмоций, хотелось усилить её ощущения, и я стал вращать пальцем, расширяя послушную и доверчивую дырочку, а потом вставил второй палец и стал растягивать анус. Одновременно с этим нащупал клитор, стал теребить его, и Анечка застонала.
– Да, да, милый, я сейчас кончу, сейчас, ещё, ещё.
Её накрыл сильный оргазм, она упала на меня дергаясь всем телом.
Когда подергивания прекратились, я выполз из под её неподвижного тела, подложил под животик две подушки, густо намазал член и приставил головку к анусу. Она не ожидала этого и рефлекторно подала попку назад, так что головка члена наполовину вошла в дырочку. Я слегка надавил, и подготовленный анус послушно пропустил её полностью внутрь. Анечка ожила, слегка согнула ноги в коленях и воскликнула:
– Петрович, ты не представляешь, как хорошо, только немного больно.
Я остановил проникновение, чтобы попка привыкла к члену.
– Уже не больно! Давай, вставляй дальше, только потихоньку. Как это здорово, словами не передать! Какой ты молодец, Петрович!
Меня самого переполняли новые ощущения. Само осознание того, что я трахаю в попку юную девочку вызывало восторг и бурю эмоций. Я и подумать не мог, что это так легко у нас получится, и что Аня будет довольна. Вставив член до упора и упершись лобком в её ягодицы, я замер.
– Пенные ощущения, – заговорила она тихим голосом, – подвигай туда-сюда. Я в диком восторге. Петрович – ты гений!
Мне самому было приятно от того, как её дырочка плотно охватывает член. Я стал увеличивать амплитуду, то выходя из попки, то снова погружая его на всю длину, и Аня просто взвыла и стала сама насаживаться на член.
– Давай, Петрович, трахай, трахай сильнее! Я сейчас умру, как же хорошо!
Она дрожала как в лихорадке, продолжая с неистовством двигать тазом навстречу мне.
Я просунул руки под неё, взял в ладони бугорки грудей и стал потягивать их на себя, одновременно подавая вперед член. Это ещё больше завело её.
– Да, да! Ещё чуть-чуть, я уже, уже, сейчас!
Я чувствовал, что тоже подхожу и увеличил темп. Её накрыл сильнейший оргазм, сменившийся ещё более сильным. Она выла и дергалась всем телом. Почувствовав это, мой член тоже задергался, и стал выстреливать в неё струями спермы. В полном изнеможении я рухнул сверху на неё. Она снова лежала обессиленная, и только иногда вздрагивала, как от ударов электрического разряда.
Я уже стал беспокоиться, всё ли с ней в порядке, когда она повернула ко мне голову и вытянула губки, требуя поцелуя. Не заставив её ждать, я прильнул к её губам и долго не могли насладиться этим жарким поцелуем.
– Спасибо, милый Петрович, ты открыл для меня мир новых ощущений!
В конце сентября в Бабье Лето, деревья в Михайловском саду раскрасились всеми цветами радуги – красными, желтыми, фиолетовыми бледно-зелеными. Вся эта палитра устилала газоны, и мы, как я и предрекал, гуляли по аллеям, валялись на мягком
Роковой спор. Часть 11 