Ирка поднесла их к носу и понюхала. Она еще ни разу не ощущала запаха мужской спермы. Генка повернулся к ней лицом, ожидая приговор. Сейчас она его прогонит за эту мимолетную слабость. Но Ирка улыбнулась. Она нащупала Генкину руку, просунула ее под свою футболку и накрыла грудь Генкиной ладонью. Генка робко мял ее сиси, трогал пальцами соски, а Ирка, вся возбужденная, даже не заметила, что уже ласкает свой клитор.
Но это заметил Генка. Получается, она... она тоже дрочит?! Ему самому захотелось потрогать девичью писю. Он провел ладонью по Иркиному животу и просунул ладонь в трусики, оттесняя Иркину руку. Проведя пальцами по мокрым волосам, он нащупал половую щель. Его ладонь скользнула меж бедер, а большой палец лег в разрез половых губок. Ирке это напомнило, как она сама первый раз это проделала тогда в душевой, в одиннадцать лет.
Ирка двумя руками вцепилась в Генкину руку, прижала его большой палец к клитору и, не давая ему шевелиться, сама, двигая попой туда-сюда, довела себя до оргазма. Генка осмелел и поцеловал ее в щеку. Это был очень нежный и робкий поцелуй. Они так и уснули: Ирка, лежа на спине и вцепившись в предплечье Генки, и Генка с ладошкой, зажатой ее бедрами и большим пальцем на половых губах.
*****
На рассвете Генка проснулся, аккуратно освободил прилипшую к Иркиной промежности руку, поднес ее к лицу. От нее еще пахло возбуждающими Иркиными соками. Ирка пошевелилась во сне и повернулась на бок лицом к Ленке. Генка выбрался из спальника и вылез из палатки в холодное майское утро. Солнце поднималось за широким лугом на противоположном берегу речки, освещая поляну. Генка отправился в лес. Справив нужду, он еще раз понюхал ладонь с запахом Ирки. Вспомнив все, что произошло ночью, он возбудился и начал дрочить, непрестанно озираясь по сторонам, дабы не повторился давешний казус с Ниной. Кончив, он тщательно стряхнул с члена сперму, убрал его и вернулся в лагерь. Сна не осталось ни в одном глазу, да и девчонок ненароком разбудить не хотелось. Он снял Ленкин свитер, закинул его в палатку и надел свою ветровку. Едва вставшее солнце еще не грело, он решил развести костер.
Кострище оставалось теплым со вчерашнего вечера, но все угольки прогорели. Генка нащипал бересты, наломал сухих веточек. Спичек у него не было, он дул в золу, пытаясь отыскать хоть маленький уголек. Из палатки вылез Свисток в одних трусах и в майке.
— Эх, хорошо! Бодрит!
Он помахал руками и изобразил бег на месте, высоко поднимая колени. Подошел к стоящему на четвереньках у кострища Геннадию.
— Не получается?
— Спичек нет.
Свисток вернулся к своей палатке, порылся в рюкзаке.
— На! — он бросил Генке коробок. — Турист без спичек, что хуй без яичек!
Свисток накинул на плечо полотенце и спустился с крутого берега к реке умываться.
Генка, наконец, справился с костром и сел на бревно, протянув к огню ноги, а руки держал у лица, от них еще пахло Иркой.
— Гена? А что вы так рано поднялись? — услышал он за спиной голос.
Обернувшись, увидел Нину. Она была в трико, обтягивающим попку и обрисовывающим бугорок лобка, и в легкой футболке, через которую просвечивали соски. Лифчика на ней не было. Генка отвел глаза. Его еще мучил стыд за вчерашнее. А Нина улыбалась, всем видом показывая, что она как бы ничего не заметила.
— Замерз, — сам не зная почему, ответил Генка. — У меня спальника нет. Забыл.
Ему казалось, что все уже знают о том, что он спал с девчонками в одном спальнике и «шалил» с Иркой.
Медсестра посетила маму 