словами, самая трудная часть пути еще впереди, и ему придется пройти через нее. Теперь не было никакого способа обойти это...
– Но разве не в этом все дело? – сказал он вслух.
Рыбак повернулся и посмотрел на него.
– Вы о смертной спирали? – спросил рыбак.
– Прошу прощения?
– Вы размышляете о жизни и смерти?
– Да, размышляю.
– Они одинаковы, жизнь и смерть. Бояться нечего. Просто живите, пока можете.
Мужчина откачнулся назад перед силой предвидения этого человека; мир, казалось, на мгновение стал холодным и тусклым, ветры невидимых бурь наполнили его паруса, акула терпеливо кружила вокруг.
Когда он снова оглянулся, рыбака уже не было.
– Се ля ви, – сказал он.
***
Она обернулась и увидела его, стоящего среди рыбаков и жителей деревни; он казался таким маленьким, хотя всегда был намного больше чем жизнь. Теперь все было по-другому. Теперь она была на пределе... они были на пределе. Она больше не могла этого делать, не могла мириться с наветренной стороной и постоянным колотящимся движением, с безжалостным страхом, преследовавшим ее днем и ночью. Нет, это был конец. Ночью она приняла решение. Пришло время действовать.
Было бы несправедливо лишить его мечты. Нет, так она с ним не поступит. Она полетит в Папеэте, а затем – в Сиэтл. На некоторое время переедет к их дочери, пока не разберется со своей жизнью и не решит, что делать дальше. Оставит Дэвида гоняться за его радугами.
Или это – ветряные мельницы?
Она спустилась вниз и начала собирать те немногие вещи, что понадобятся ей для путешествия для путешествия: одежду, паспорт, пачку дорожных чеков и немного наличных, и запихнула все это в маленький нейлоновый вещмешок. Посмотрела на две пары обуви, которые у нее еще оставались – пару старых заплесневелых туфель Tevas и лодочек, видавших лучшие времена около шести месяцев назад, – и все, что у нее осталось, это горькие слезы.
– Я покидаю корабль, – тихо сказала она, оглядывая тиковый кокон, который последние полтора года она называла домом. Она чувствовала предательство, куда бы ни посмотрела: Дэвид предал ее, игнорируя ее собственные надежды и мечты; и все же она предала его, предала. Разве она не всегда соглашалась на это безумие, причем с открытыми глазами и без малейшего несогласия.
Стоп! Она даже радовалась всему этому... когда-то давно.
Не сейчас. Не сейчас.
Она услышала шум подвесного мотора и, выглянув в иллюминатор, увидела, что Дэвид описывает круг, чтобы пришвартоваться к корме. Она бросила вещевой мешок обратно вглубь кают-компании и подошла, чтобы помочь ему подняться на борт. Стоя в «Зодиаке», он держал в руке ее маленькую сетчатую сумку для покупок и передал пару симпатичных филе тунца, завернутых в пластик, немного свежих фруктов и еще одну бутылку вина.
Она улыбнулась, заново почувствовала его любовь к ней, и ей стало немного стыдно за себя, затем она почувствовала, что возвращается весь конфликт, она полна решимости сойти на берег и отправиться в аэропорт.
Затем увидела в его глазах боль.
***
Солнце село уже час назад, но западный горизонт все еще пульсировал мерцающими полосами оранжевого и пурпурного цвета. Над лагуной висела Венера, словно фонарь, и рыбы разбивали гладкую поверхность лагуны, словно пытаясь взмахнуть крыльями и отправиться в путешествие среди звезд.
На юге, за дальним краем лагуны, возвышались кучевые дождевые облака, как равномерно расставленные часовые; в одном из больших столбов сверкала молния. На севере, всего в нескольких ярдах, качалась на только что установленных якорях пара вновь прибывших.
Всегда находились новые помощники в поисках мечты, этой бесконечно пленительной мечты оставить все позади и вечно путешествовать среди тропических островов... и вот они здесь!
Моя Анечка. В ногах. 
webmaster@3iks.ru