Он попытался расслабиться, но его ноги задрожали, на лбу выступил холодный пот, а потом ее палец выскользнул.
– Ну, а из второго лотка выходит Гонзо, бескостный цыпленок! – сказал мужчина своим лучшим голосом диктора родео. Он решил, что отключиться сейчас было бы самым вежливым поступком.
– Пардон муа, месье?
– О, ничего, ничего. – Теперь он тяжело дышал, но боль не утихала.
– Вы в порядке? – врач наклонилась к нему. Она положила руку ему на плечо.
– Черт, это плохой знак, – сказал он.
– Месье?
– Когда док начинает сочувствовать, значит, вы в ручье дерьма.
– Ах. Да, с веслом. Понимаю.
– Без. Без весла. И?
– Да, Дэвид. Думаю, это примерно то, где мы находимся. Присядьте, пожалуйста. Нам надо поговорить.
***
Он шел по гладкой песчаной дорожке, какое-то время не обращая внимания на окружающую его красоту, а потом вдруг осознал ее. По проходу несся прилив, почти ревя, когда море снова прокладывало себе путь в огромную лагуну. Вокруг него шли по своим делам люди в примерно одном ритме, который, казалось, почти синхронизировался с окружающим их морем: рыбаки подплывали и швартовались к маленьким пирсам, вниз спускались лавочники и торговцы рыбой, чтобы проверить дневной улов, а маленькие мальчики и девочки сбегали вниз, чтобы посмотреть на рыбу, просто ради удовольствия.
Такое простое занятие. Рак здесь был бессмысленным. Это была жизнь. Рак... был чем угодно, только не ей.
И рак пришел на зов.
Что же делать?
Может быть, взять еще пару омаров, еще бутылку вина. Когда становится трудно, трудность можно преодолеть... чем? Напиться? Спрятать голову в песок?
Сдаться?
И, как всегда, смотреть на ряды рыб было горько-сладкой симфонией. Такие энергичные в море... и в те первые мгновения, когда их оттуда вырвали... мириады рыб теперь казались заторможенными и тусклыми... мертвыми... какими и были на самом деле.
Каким странным был этот круг жизни, это человеческое существование. Каким-то образом нам удалось вырваться из пищевой цепи, – сказал он себе, – или нет? Вот он, стоя на маленьком пирсе посреди неразборчивого океана, смотрит на мужчин, женщин и детей, занимаюшихся сортировкой, смеющихся и живущих. И любящих.
Но нас больше нет ни в чьем плане питания, как и всех этих рыб, если только мы просто не окажемся не в том месте и не в то время. Но рано или поздно мы подойдем к концу очереди. Эта акула всегда где-то рядом, кружит и ждет.
«Рангироа»... даже в самом названии заключена сильная магия! Он посмотрел на бледно-голубую лагуну и увидел стройную линию деревьев на дальнем ее берегу. Отчалила очередная лодка, полная туристов, чтобы сфотографировать акулу-серебрянку и ската-орляка, слонявшихся прямо у входа в лагуну, ожидая, когда мимо проплывет их очередная порция еды.
Он смотрел на улыбающиеся лица проплывающих мимо туристов, на их счастливую уверенность и ощущение бесконечного приключения, ждущего их впереди. Все это и многое другое наполняло их глаза, и как прилив нахлынули его собственные чувства. То была не зависть, не печаль о приключениях, которых у него никогда не будет, но, как ни странно, глубокая благодарность.
– Боже мой, – тихо сказал он, – какое чудо – быть тем, кем я был... делать то, что я делал. Быть просто... собой.
Он посмотрел на дюжину или около того парусников, стоявших на якоре в сотне метров от деревни Типута, потом на нее, на ее медные волосы и вызывающе яркую белую кожу. Она сидела в кокпите и обмахивала лицо веером из своей соломенной шляпы. Он смотрел на нее очень долго, вспоминал их путешествие и понимал, что, хотя он любит ее больше чем можно выразить
Любовь к студентке ? плохо заканчивается... Глава 5 
webmaster@3iks.ru