все равно оставил верх опущенным и направил свой «Морган» домой.
Когда я вернулся к Клэр, она посмотрела на меня, и я увидел, как вытянулось ее лицо.
— Боже мой, что с тобой случилось? - спросила она. Ты выглядишь дерьмово.
Я действительно не мог больше отвечать ни на какие вопросы, поэтому пошел в свою комнату и попытался почитать, а потом уснуть.
В течение следующих двух недель сеансы действительно стали проходить немного легче, и мои посещения под присмотром стали легче, поскольку я научился брать с собой такие вещи, как книжки-раскраски и цветные карандаши. Мои отношения с Дженис стали гораздо более дружескими. Она попросила меня подписать форму освобождения, чтобы они могли связаться с Джоном для получения информации о моем душевном состоянии и о том, представляю ли я опасность. На шестой неделе моих визитов она вышла ко мне с широкой улыбкой на лице.
— Вчера у нас была конференция по вашему делу, - сказала она. Вам будет приятно узнать, что мы не видим никакой необходимости продолжать наблюдение. Отныне это будет зависеть от вас и вашей жены, чтобы решить вопрос о посещении. Я надеюсь, что это хорошие новости.
— Это самое лучшее, - сказал я. Скажи своему мужу, чтобы он лучше присматривал за тобой, или я могу просто заставить тебя ослабеть.
— Я уже сказала ему, что флиртовала с красивым молодым солдатом, - засмеялась она.
— Морским пехотинцем, - поправил я ее.
— Неважно, - сказала она. Удачи с посещениями, и, если тебе понадобится какая-либо помощь, ты знаешь, где я нахожусь.
Осознание того, что у меня больше не будет кого-то, кто наблюдал бы за мной, как ястреб, всякий раз, когда я приближаюсь к своим детям, было большим облегчением. Это стоило всех сеансов терапии, которые все еще разрывали меня на части. Я знал, что у Джули не будет проблем со мной из-за посещений. Мы договорились, что для начала я буду принимать их каждое второе воскресенье, и это продлится на все выходные, как только у меня будет где жить, где они могли бы остаться на ночь. Она даже предложила мне воспользоваться домом, чтобы я не чувствовал, что мне нужно каждый раз искать, куда их отвести.
Когда я пришел в дом с первым визитом, Джули была очень дружелюбна. Мы сели и вместе выпили кофе. Она спросила, как идут дела на работе, и сказала, что встретила Эрика и его жену в супермаркете. Эрик сказал ей, что я сократил часы Тома. Я сказал ей, что обнаружил, что она субсидировала компанию, и теперь, без этой субсидии, с требованиями CSA и половиной ипотеки, необходимо было добиться экономии.
— Я сожалею о том, что скрыла от тебя свои денежные вливания. Я не могла придумать лучшего способа положить деньги в твой карман, но, оглядываясь назад, возможно, было бы лучше позволить тебе выработать свое собственное решение.
Я не мог в это поверить. Она извинялась за то, что помогла мне и пыталась сохранить мое достоинство.
— Об алиментах на детей, - сказала она. Ты же знаешь, что я не получаю этих денег, всё идет на расходы для девочек. Я претендую на налоговое пособие для родителей-одиночек, но это все, что я получаю от этого. Мы оба можем попытаться подать апелляцию, чтобы уменьшить их, если хочешь.
— Нет, я этого не хочу, - сказал я.
— Ну, я просто хотела, чтобы ты знал, что это не я хочу нанести тебе финансовый ущерб.
— Я никогда так не думал, - сказал я ей.
Мы допили кофе, и она сказала мне, что собирается провести день со своими родителями,
я и мой мужчина любимый 
webmaster@3iks.ru