же впечатляющие по своему виду. Они были архетипичными, удивительными сами по себе. Затем она положила мои руки себе на грудь, как будто положила их на полку. Инстинктивно я немного отстранился, как будто случайно коснулся горячей плиты. Эмма удерживала мои руки на месте, пока не поймала мой взгляд. Мы не сказали ни слова, но вот оно, мгновенное и четкое общение. Она одарила меня улыбкой.
— Я не злюсь, — говорила улыбка.
Так и должно быть, я оглянулся назад.
Эмма прижала мои ладони к себе. Затем, уверенная, что я не отпущу ее сам, она медленно убрала руки. Кто трогал грудь Эммы? Никто, вот кто. Даже Эшли, когда она набросилась на мою сестру накануне. Они были сокровищем, которым только один владел, и я сделал все возможное, чтобы с уважением отнестись к этой чести.
Я слегка провел пальцами по упругим, тугим грудям Эммы. Ее соски, более чем выпуклые, вытянулись, потянувшись, как растение к солнцу, пробуя мои ладони на вкус и умоляя о большем. Я слегка сжала его, удивляясь, как что-то такое мягкое и теплое может быть таким твердым.
Эмма снова улыбнулась мне.
Ты не делаешь мне больно, говорила улыбка, ты заставляешь меня чувствовать себя хорошо.
Я рад, что заставляю тебя чувствовать себя хорошо, я улыбнулся в ответ.
Тогда тепло разлилось по всему моему телу, наполненное любовью и почти непреодолимым желанием. Внезапно испугавшись, я отстранилась. Мои руки казались странно пустыми. Моя грудь тоже пуста. Я начал что-то говорить, но потом Эмма бросила мне в лицо карту, надулась, и игра продолжилась.
*
В первом раунде мы все собрались у подножия горы. Во втором и третьем раундах мы толкали снежок вверх по склону, набирая пар и снег, пока не достигли самого пика. Теперь мы стояли прямо у обрыва и знали это, поэтому все сделали перерыв, чтобы осмотреться, прежде чем мы начнем катиться вниз по склону. Раньше мы двигались так быстро, что ничто не могло нас остановить.
Эмма встала, чтобы пописать, но споткнулась и упала. Слишком много магии для этой девушки. Эшли и Кристен помогли ей подняться, и все три девушки вместе пошли в ванную.
— Чертов волшебный сок, — сказал Сэм, затем улыбнулся широкой зубастой улыбкой. Во что он играл? Блядь. Магия.
Мы не все терлись об пол, но люди все еще были явно, почти болезненно возбуждены, и это создавало некоторые интересные препятствия. Например, чтобы мы с Сэмом могли поговорить, нам пришлось стоять в нейтральной зоне в два ярда, чтобы предотвратить случайную схватку на мечах. В общем, однако, это сделало нас всех немного глупыми. Стремление к одной цели каким-то образом также заставляет вас терять концентрацию.
Я обнаружил, что ликер, по крайней мере, смягчает эффект, и поэтому позаботился о том, чтобы у всех был полный стакан. Я не беспокоился о том, что все сойдет с ума, мы уже были там, я просто хотел, чтобы все не сошло с ума.
Прошлой ночью карты были смазкой. Катализатором. Топливом для гребаного огня. Но не сегодня. Теперь карты были сдерживающим фактором, причиной не делать того, чего мы все хотели. Мы все мчались по возбужденному шоссе, но игра как бы подкачала тормоза для всех. Заставила нас всех не торопиться, прежде чем наполнить друг друга. Если бы не карты, мы все могли бы трахаться и сосать, образуя гигантского робота-трахальщика Вольтрона.
Черт! Какого хрена мы играли в карты!?
Ах да. Потому что втайне мы все хотели немного подождать, прежде чем доберемся до места назначения. Кристен требовалось время, чтобы набраться храбрости. Эмме тоже нужно было время, чтобы получить то, что она хотела. Эшли
Взрослая жизнь моего сына. Глава шестнадцатая. 