просто наслаждалась шоу, но ее веселье закончилось, как только началась игра.
А Сэм? Что ж, Сэм что-то замышлял. Я был слишком занят, глядя вдаль, чтобы увидеть, что приближается ко мне.
*
Перерыв закончен. Моя раздача. Первая рука, четвертый раунд. Кристен поспорила, что ласка груди — верная форма. Кристен всегда прислушивалась к тому, что только что делали люди, а это означало, что она всегда была на шаг позади того, что каждый хотел сделать. С точки зрения бейсбола, мы все были вторыми (и направлялись к третьему!) в то время как она все еще выбирала одиночек. Так что Кристен застряла, играя в догонялки.
— Ручная работа.
Сэм даже не потрудился оторвать взгляд от своей карты, когда сказал это. Кристен слегка ахнула и чуть не выронила свою карту. Ничего не скажешь, верно? Это была не ее очередь — я должен был действовать первым, — но мне не нужно было быть доктором Кто, чтобы увидеть, кто достаточно скоро сдастся.
— Играй, — сказала Эшли. Она сделала большой глоток из своего стакана. Разогреваясь для того или иного дела, я предполагаю.
Эмма поиграла со своей картой, потом уронила ее. Я был... не знаю, что я чувствовал по этому поводу. Облегчение и разочарование. Взвинченный и разочарованный.
Я посмотрел на свою собственную карту — я был так очарован происходящим, что забыл принять собственное решение. У меня было 8. Не самая худшая карта в колоде, конечно, но и не играбельная против этих рук. Кроме...
Что ж, покер, как и секс, — это позиционная игра. И я был почти уверен, что видел свой путь к собачьему стилю. Ладно, эта метафора не имеет смысла, я знаю. Просто... давай просто двигаться дальше и забудем, что это когда-либо было.
В любом случае, я увидел возможность, может быть, такую, которой мне не следовало бы, честно говоря. Эммы не было дома. Я знал, что Кристен сдастся при первой же возможности. Остались Сэм, Эшли и я. Если бы я мог оттолкнуть Сэма от руки, что ж, у нас было бы что-то интересное, верно? И из-за моего положения в раздаче я увидел свой способ сделать именно это.
В начале игры я сказал себе, что не собираюсь этого делать, я позволю Сэму поступать по-своему. Но вот я был здесь и делал это. Я думаю, что с точки зрения покера я был склонен. Сэм работал над моей Кристен, и вдруг мне показалось, что я должен пойти дальше и получить свою. Я поднял.
— Оральный.
Как моя личная машина Руба Голдберга (устройство, которое выполняет очень простое действие чрезвычайно сложным образом — как правило, посредством длинной последовательности взаимодействий по «принципу домино» – прим. пер.) костяшки домино упали в идеальном порядке. Кристен оттолкнула свою карту, как будто она была ядовитой. Сэм посмотрел на свою карту, посмотрел на меня, затем бросил. Ура гомофобии! Эшли застенчиво посмотрела на меня из-за своей карты.
— Если мы сделаем это... Никакой вчерашней ерунды с таймером, верно? Ты лижешь, пока я не взорвусь.
— До тех пор, пока ты готова согласиться на то же самое. —
— О, Джей-Джей, — сказала Эшли, начиная хихикать, — я не думаю, что тебе нужно беспокоиться об этом.
Она показала мне свой козырь. Эта застенчивая маленькая шалунья. Не могу поверить, что раньше я думал, что она застенчивая. Я и раньше называл ее лампой, тощую и тихую, неподвижно стоявшую в углу комнаты. Я был так, так неправ. Маленькая Эшли больше походила на один из тех больших бумбоксов 80-х (в те времена переносной двухкассетный стереомагнитофон с радиоприёмником и большими динамиками – прим.
Любовник жены. Знакомство 