не думал, что она умеет читать. Я подумал, не нужны ли ей очки:
— Каприс, ты не видишь тут отпечатка, не так ли?
— Нет, это немного размыто. Наверное, я забыла свои очки.
У нее не было очков:
— Каприс, когда я привел тебя домой, на тебе не было очков.
Она ответила смешанным растерянным, обеспокоенным и, возможно, немного раздраженным взглядом. Я сказал ей:
— Ну, я думаю, очки - это еще одна вещь, которую нам придется добавить в список, и тогда она действительно удивила меня. Она одарила меня еще одной из своих особенных прекрасных улыбок. Я не думал, что это была улыбка шлюхи. Шлюхи не были хороши в таких вещах. Я надеялся, что это была настоящая улыбка. Мне очень понравилось, когда она так улыбнулась, я сказал ей:
— Я позвоню окулисту в понедельник.
Она одарила меня такой забавной улыбкой и пробормотала:
— Это было бы полезно.
Я огляделся, церковь выглядела не так уж плохо. Я предположил, что, может быть, восемнадцать, может быть, двадцать человек, довольно хорошее число для такой службы, как эта. Тон музыки изменился, затем пастор Кук пошел по проходу.
Пастор Билл Кук был пожилым джентльменом. Он был здесь пастором около десяти лет, он приехал из церкви примерно в двадцати милях отсюда. Методистские пасторы не остаются в одной церкви навсегда.
Пастор Кук произнес свое приветственное слово, зачитал список имен людей, за которых мы должны были молиться, и посмотрел на меня. Я незаметно дал ему понять, чтобы он не спрашивал, были ли какие-нибудь посетители. Он проигнорировал меня:
— У нас сегодня вечером есть какие-нибудь посетители?
Я посмотрел на Каприс. Я видел, что она была смущена. Мы застряли. Я поднял руку.
Пастор Кук улыбнулся:
— Ах, один из наших новых членов, Кайден Маклиш, привел кое-кого. Не хочешь представить нам свою подругу, Кайден?
Я встал и посмотрел на Каприс сверху вниз. Освещение ее волос и лица придавало ей ангельский вид, вырез ее блузки открывал ровно столько декольте, чтобы мое мужское достоинство заявило о своем присутствии. Как раз то, что мне было нужно, быть застигнутым стоящим со стояком посреди церкви.
— Это моя армейская подруга Каприс Фишер,
Каприс встала и снова села. Грациозная манера, с которой она вставала и садилась, то, как ее груди, казалось, мягко колыхались под жакетом и блузкой, вызвали еще один тревожный звоночек. Я огляделся и увидел кучу улыбающихся людей. Я ненавидел это дерьмо. Я снова сел, пока маленький солдатик в моих штанах не выставил меня полным дураком.
Служба, поскольку был Страстной четверг, была темной и мрачной. Гимны были пасмурными и печальными. Проповедь пастора Кука была короткой, он провел прихожан по церковному календарю, начиная с Рождества и заканчивая Пасхальным воскресеньем. Я был тронут. Я взглянул на Каприс и понял, что она тоже была тронута. Конечно, мы причастились. Я был удивлен, Каприс без очков не могла читать гимны, не могла читать ни Утверждение веры, ни что-либо из Литургии Причастия, но она знала каждое слово по памяти. Когда мы стояли на коленях впереди за вещами, мы могли получить что-нибудь из вина или виноградного сока. Она выбрала виноградный сок, я тоже так сделал.
Представьте себе шлюху с такой сдержанностью и духовными знаниями, что-то было не так. Я попросил доктора Дина взять у нее немного ДНК для возможной проверки, но потом меня осенила мысль: «А как насчет отпечатков пальцев»? Я не мог представить себе шлюху без судимости. Мне пришлось взять то, чем она пользовалась, стакан или что-то в этом роде, и отнести это в полицию штата. Я должен был выяснить, кем она была на самом
Искушение.(Главы 6 - 21) 