Даже, если мы оба этого не понимаем. Нам не хватает ума, понять собственную глубину и мудрость. Хорошо звучит?
— Не дано познать собственную глубину, способному о таком задуматься. Неплохо. Когда мы станем дворянами, напишем это на нашем гербе.
— Игорь, мерзавец! - Марина расхохоталась, и запустила в меня подушку. – Мы о таких серьёзных и великих вещах говорили! Я, прямо аж, душой воспарила!
— Мы же всё равно не понимали, о чём говорим. Биба и Боба...
— У меня подушка закончилась. Я в тебя, судном запущу!
— Не надо опошлять наш ритуал, взаимного писанья. Ты же не хочешь, превратиться в умную и предусмотрительную докторшу?
— В настолько умную, точно не хочу. Я и так, не очень-то легкомысленная. И подмывалась, и спринцевалась, и смазывалась... - Марина стыдливо потупилась и опустила взгляд. - Я перед каждой нашей встречей, готовила попку... если тебе вдруг захотелось бы...
— Перед каждой? То есть, все эти годы? Так что же ты не сказала?
— Как приличная женщина, вроде меня могла бы такое сказать? Милый, трахни меня в попку? Что ты обо мне подумал бы? Вот если бы, ты сам предложил.
— А как, приличный парень, вроде меня, мог предложить такое приличной женщине, вроде тебя? Что ты обо мне подумала бы?
— Хорошо, что мы поняли свою неприличность и начали предлагать друг другу всякое...
Зазвонил мой телефон. Марина включила его, и поднесла ко мне.
— Да, мам. Добрый день! Заходи конечно!
Я не успел сказать Марине, что сейчас придёт мать, как приоткрылась дверь.
— Её тут нет? – спросила мать, заглядывая в щель.
Я не успел сказать Марине, что сейчас придёт мать, как приоткрылась дверь.
— Её тут нет? – спросила мать, заглядывая в щель.
— Нет, заходи. Не волнуйся.
— Хорошо. Я ее, честно говоря, побаиваюсь. Приходиться напрягать весь свой талант, чтобы сыграть спокойствие и высокомерие.
— У вас великолепно получается, - жена похлопала в ладоши.
— Марина, у меня к тебе просьба. Если не возражаешь... я могла бы называть тебя дочерью?
Я прикусил губу, чтобы не рассмеяться. Жена сделала так же, кинув на меня озорной взгляд. Понятно, на какую тему я выслушаю шуточки, едва мы останемся одни.
— Тогда, я буду называть вас мамой, и мы будем обниматься и целоваться при встрече, - говорила она вполне искренне, без сарказма и усмешки.
— Буду счастлива! – с лучезарной улыбкой мать подошла к Марине, раскинув руки, и деликатно чмокнула её в щёчку.
Но, Марина обхватила её за плечи, чуть повернула голову, и вновь прижала к себе, так что их губы встретились. Это... было не совсем ожидаемо. Пока я терзался сомнениями решая, как выстроить отношения с матерью, моя жена целовала её... Да, звучит безобидно, но как она целовала... точнее, они обе целовались! Мать не пыталась отстраниться, напротив – её правая рука сначала легла на талию жены, потом начала медленно подниматься выше, за откинутую полу халата, и начала безжалостно тискать упругую грудь.
Стараясь оставаться незаметным, я поднялся с кровати, проковылял к двери и защёлкнул её. Кто бы сейчас не зашёл, нам будет трудно объяснить происходящее, исключительно родственными чувствами. Тем более, от двери открывался восхитительный вид. Пёстрая юбка была задрана почти до пояса, и тонкие пальцы Марины то крепко сжимали, то раздвигали ягодицы матери, скользя по чёрному капрону. Я замер, вцепившись дрожащими руками в дверную ручку. Сквозь колготки едва проглядывала узкая полоска трусиков, но смотреть на свою мать в такой пикантной ситуации было... приятно? гадко? Кажется, она ощутила мой взгляд, потому что резко отстранилась, и начала оправляться.
Моя нескучная поездка в Киев. Part 2 