Нет, помогать вспоминать, всё это унижение, Светке никак нельзя! И я попросил пока не звонить Свете и не появляться с пол года, а то вспомнит весь ужас и свихнётся. Сказал, что теперь она в надёжных руках, я буду с ней, а что и как, буду звонить и рассказывать. Ольга меня поняла:
— Пусть начнёт жизнь с чистого листа, где не будет этих Юликов и папиков! Честно сказать, когда Ольгу проводил, сел за стол, и так мне обидно стало за загубленную Ленкину жизнь, что просто слёзы навернулись!
Выписка. Я забираю её вещи из камеры хранения. Сумка, а в ней: упаковка презервативов, противозачаточные таблетки, гель-смазка, и огромный фаллоиммитатор, в прозрачном пакете, толщиной сантиметров шесть, и под тридцать длинной! Гардеробщица Зыркнула брезгливо на сестру, благо та не заметила этого.
Приехали на квартиру. Озирается, не узнавая её, как в первый раз. Вещи свои разглядывает, как чужие. И вдруг спрашивает:
— Здесь один диван стоит, а где ты спишь?
Сердце у меня заколотилось: вот он, шанс всё прошлое переписать!
— Так мы с тобой давно вместе спим!
— Как это? В каком смысле?
— Ну, как муж и жена.
На её лице полное смятение и ужас.
— Как? Ты же мой родной брат! А родители?
— Они не знают.
Сестра вспыхнула лицом и опустила взгляд.
— И давно мы, ну, сошлись с тобой?
— Почти три года назад.
Она присела на диван и, застонав, схватилась руками за голову.
— Голова раскалывается!
Я тут же таблетку ей дал, из тех, что на дорогу в больнице дали.
— Лен, плюнь, не пытайся вспомнить, само всё вспомнится! Не мучь себя. Если у тебя это такие бурные эмоции вызывает, обещаю к тебе пальцем не прикасаться, пока сама не разрешишь! Я же люблю тебя, да и нельзя тебе пока любовью заниматься – очень бурный эмоциональный всплеск.
Сестра постепенно успокоилась.
— Лен, пошли с кухней знакомиться! Я специально к твоему возвращению кулебяку испёк, как ты любишь, с тушёной капустой и яйцом.
— Помню, кулебяку помню, мама пекла – впервые улыбнулась сестра.
— Мама мне рецепт по вотцапу переслала. Давай, поставь чайник, поедим.
— Надо маме позвонить, сказать, что меня выписали. Она волнуется.
После разговора с родителями и еды Лена захотела вымыться после больницы. Я достал ей и чистую ночную рубашку, и халатик, и трусишки. Она смотрела на то, как я уверенно, зная, где что из её вещей лежит, собираю, слегка краснела, а лицо выражало ясную мысль: неужели это правда, и мы - любовники! Немного неуверенно Лена при мне начала раздеваться, и вешать на стул одежду. Снять лифчик и трусы она при мне не смогла:
— Коль, прости, я ничего не помню, и пока стесняюсь при тебе, я в ванной разденусь.
— Хорошо, ты только дверь оставь раскрытой, врач сказал, что может в любой момент голова закружиться или плохо станет. Я входить не буду, на кухне посижу. Если вдруг вскрикнешь или позовёшь – я тут же прибегу.
Спустя какое-то время я услыхал, как сестра выключила воду и отдёрнула шторку душа, а после ахнула, как это бывает, когда люди споткнутся и падают. Рванулся в ванную, и поймал в объятия Леночку, повисшую руками на штанге душевой лейки.
— Голова закружилась. Хотела уже вылезать, и вдруг...
Я поднял сестру на руки и отнёс на диван. Усадил, достал махровое полотенце и принялся нежно, осторожно всю вытирать, сушить волосы. Она со смущённой улыбкой даже не пыталась прикрыть свои прелести от моих глаз. Закончив вытирать её тело, коснулся кончика её левой груди лёгким поцелуем, от которого сестра настороженно вздрогнула, насторожившись: