Уже почти стемнело. Майский вечер выдался не по весеннему холодным. Сидя на невысокой грубо сколоченной деревянной дозорной вышке, Васька по прозвищу Шнурок морщился от резких порывов ветра, часто по-стариковски ежился, хоть и был еще молод, и ежеминутно пытался поплотнее укутаться в старую дубленку довоенных времен, которую Егорыч подарил ему еще в прошлом году. Подарил за то, что именно он, Шнурок, а не кто-то другой — самый исполнительный и безотказный бес. «Бесами» Егорыч называет свою немногочисленную пристяжь, живущую на территории его дома, обнесенного зубатым частоколом из сосны. А пристяжь за глаза называет хозяина Толстым — за необъятное брюхо.
Всего людей в вотчине толстяка Егорыча было чуть больше десятка. Каждый из них выполнял свою функцию. Петро, Хлюп и Витька охраняли территорию двора и периметра вокруг, бородатый механик Серега и Дед занимались хозяйством, а Валька-Кастрюля и Светка-Чича, использовались только для плотских удовольствий хозяина местных земель и его авторитетных гостей, изредка наезжающих с соседних территорий. Иногда еще Валька со Светкой ублажали тех немногих, кому удавалось особенно выслужиться перед Егорычем. В таких случаях Толстый бывал добр и весел, и иногда мог позволить отличившемуся отодрать одну из этих потасканных жизнью нимф в любую щель. Остальные выполняли мелкие работы и не имели права голоса. Основная же масса Егорычевых опричников паслась в поселке, расположенном ниже, приглядывая за местным населением и производительностью их труда.
Ваське пока не везло. Ему посчастливилось поиметь только дубленку с барского плеча. Но поиметь он мечтал совсем не этот облезлый тулуп, а сучку Чичу, которая всякий раз, едва завидев его, ехидно скалила желтые, но здоровые клыки и специально вертела задом, уверенная в том, что этому неудачнику никогда не видать ее дырок, как своих ушей. Потому что она знала: Шнуреныш не мужчина, а обычная «шестерка», которая мастерски умеет делать лишь одно — прислуживать и угождать тому, кто сильнее.
«Сука! — думал про себя Васька-Шнурок, наблюдая, как из главных дверей большого дома вышла Светка, потирая ладонью нос. — Сама-то ты кто? Все равно скоро я тебя отжарю, шалава белобрысая!» Парень со злости крепче сжал в ладонях березовое цевье древнего ТОЗа, поглядывая, как Чича направилась прямиком в его сторону.
Она вскарабкалась по лесенке на вышку, выпрямилась во весь рост и презрительно посмотрела на отвернувшегося от нее Шнурка. Достала из-за пазухи пачку допотопной «Явы» и долго пыталась прикурить сигарету от отсыревших спичек, матерясь и заслоняя слабый огонек от ветра ладонями. Все-таки ей это удалось. Ваське оставалось только завидовать Чиче, потому что сам-то он уже давным-давно не видел нормальных сигарет, а курил только всякую белену, завернутую в просаленный обрывок пожелтевшей газетной страницы. Зато этой курве Егорыч всегда старается подогнать все лучшее.
Светка глубоко затянулась, выбросила обгоревшую спичку и, выпустив дым в сторону парня в тулупчике, наконец недовольно процедила сквозь зубы:
— Шнуреныш, тебя Егорыч зовет.
— Зачем? — безразлично спросил Васька, поглядывая в темноту леса, окружавшего небольшой деревянный форт.
— А я знаю? Иди давай! А то главный осерчает и вкусного лишит, — вульгарно расхохоталась Чича и облокотилась на поручни вышки, выпятив под нос Шнурку зад, облаченный в заляпанные неизвестно чем джинсы, которые еще до Светки сменили не одного хозяина. И не двух.
Шнурок тяжело вздохнул и, поставив ружье-вертикалку в угол вышки, двинулся в сторону лестницы. В узком пространстве двоим разойтись было трудно, и Светка специально прижала задницей пытающегося просочиться мимо нее Ваську.
— Да убери ты жопу-то, корова! — толкнул Чичу в спину Шнурок.
Светка снова расхохоталась и позволила парню слезть с вышки. Затем сладко зевнула и принялась смолить свою
Свинг вечеринка 
webmaster@3iks.ru